Тысячелетний Геннадий

Рассказ основан на нереальных событиях. Все имена и совпадения случайны.

Через тысячу лет Геннадий проснулся в колодце. Было холодно, и проклятое похмелье никуда не делось. «Вот ведь блин, – подумал он. – Надеюсь, у них тут есть водка».

Водки не было – по крайней мере, в обозримом окружении. Был густой лес, из которого кое-где торчали  крыши многоэтажек. «Ладно, – решил Геннадий, окончательно вылезая из колодца, – где дома, там и люди, а где люди, там самогон».

Простая логика, однако, дала сбой в самом начале. Вместо людей в домах обнаружились крысы и голуби – наверное, единственные виды, способные пережить апокалипсис: первые – благодаря уму, вторые – за счёт его отсутствия. Судя по виду голубей, они вряд ли вообще заметили, что наступил песец.

Сами дома тоже пребывали не в лучшем виде – примерно как Геннадий с похмелья. Их кренило в стороны под самыми странными углами. «Родственные души, – подумал Геннадий, – бедолаги».

Войдя в ближайший дом, он тут же опознал свою родимую «сталинку», где появился на свет и вырос. Время не пощадило окна и лепнину под потолком, но оказалось бессильным против граффити «Генка – дебил». Улыбнувшись надписи как родной, Геннадий проследовал наверх. 

Весь второй этаж занимала квартира депутата. Теперь, впрочем, жилплощадь облюбовали лианы и все те же голуби, урчащие где-то в остатках мебели. «Так тебе!» – мстительно резюмировал Геннадий, ковырнув ногтем засохшее голубиное дерьмо на крышке золотого унитаза.

На подоконниках стояли цветы – вернее, то, что от них осталось. Засохшие стебли в горшках выглядели неаппетитно, но Геннадий все же потрогал один из них пальцем. На стебле остался белесый след. А цветок вдруг дернулся, со скрежетом раскрыл сухие лепестки и проскрипел жутким замогильным голосом: 

– Ку-у-у-ушать! Сеймур, ку-ушать!

Геннадий опешил. А цветок ухмыльнулся.

– Ты что, «Магазинчик ужасов» не смотрел? – ехидно поинтересовался он у изрядно струхнувшего Геннадия. 

Тот помотал головой. Он вообще ничего не смотрел, кроме новогодних поздравлений президента (под них хорошо бухалось) и выпусков «Премии Дарвина» на Ютьюб (так он чувствовал себя умным и сильным – раз до сих пор не погиб. О том, что у голубей может быть та же логика, Геннадий старался не думать. Он вообще старался не думать, это было его кредо по жизни).

Оставив за спиной бубнящий цветок, Геннадий обошел квартиру. Бухла не нашлось. То ли депутат не пил, то ли всё добро было вынесено предыдущими отважными сталкерами лет этак девятьсот назад.

Внезапно многоэтажка вздрогнула. Она и стояла-то ещё только потому, что при строительстве рабочие вместо ворованного цемента добавляли алмазный порошок. Цемент выгодно менялся на самогон, а алмазная пыль у недалёких работяг не котировалась.

– Надо валить отсюда, – подсказал цветок, когда Геннадий вернулся к нему в комнату. – И меня забери.

Геннадий послушно прихватил горшок с сухим стеблем и покинул дом.

Снаружи было тихо, тепло и солнечно. Геннадий шел по лесу в обнимку с горшком, слушал урчание голубей и желудка, смотрел, как качаются верхушки сосен и домов. Идиллия! Но внезапно послышался странный звук…

– Это квокки, – вздохнул цветок. – Ну всё. Нам хана.

– Что ещё за квокки?

Геннадий занервничал. Он всегда испытывал тревогу, слыша незнакомые слова, так как они создавали когнитивный диссонанс между представлением Геннадия о себе как об умном образованном человеке и трагической реальностью.

– Про квокк, что ли, не слышал? – цветок покачал лепестками. – Ну ты ископаемое.

Геннадий спорить не стал, так как засушенное растение по сути было право, а с правдой, как известно, не спорят. По крайней мере, умные образованные люди так точно не делают.

– Бегом отсюда! – пискнул цветок.

Геннадий развернулся, готовясь к стометровке сквозь сосны, но было поздно. 

Пространство вокруг заполонили мелкие, едва с полметра, существа, этакая помесь медвежонка и кенгуру. Опасными они не выглядели – несмотря на то, что в пушистых верхних лапках у каждого имелось ружье, обрез или даже полный свод поправок к российской Конституции за минувшую тысячу лет.

Цветок в ужасе зажмурился и, кажется, начал креститься. Геннадий сделал попытку отступить, но квокки буквально не оставили вокруг свободного пространства. Они тыкались в его ноги и тёрлись о штаны (штаны были мокрыми – не то ещё, после колодца, не то уже, от пережитых потрясений). 

– Эээ… – пробормотал Геннадий, пытаясь увернуться от опасной близости с внушительным сборником статей УК, не применимых к депутатам. – Я тут это… Того…

Ближайший квокк что-то пролопотал. Остальные как по команде закивали. Геннадий застыл с горшком в руках. Ситуация комично напоминала шестой эпизод «Звёздных войн» – единственный фильм, который Геннадий посмотрел за всю жизнь в перерывах между новогодними пьянками.

Квокки переглядывались и посматривали на Геннадия. Он мялся, неловко поправлял штаны и в свою очередь поглядывал на цветок. Тот делал вид, что давно умер.

Квокк со сборником УК вдруг подпрыгнул и с размаху швырнул оный сборник аккурат в ноги Геннадию. Геннадий тоже подпрыгнул – от неожиданности – и квокки вокруг разразились одобрительным гулом. Они похлопывали друг друга по плечам и что-то бормотали на непонятном зверином наречии.

Сообразив, что внезапный прыжок был истолкован кенгурообразными существами как выражение солидарности, Геннадий ухмыльнулся. Голова начинала болеть все сильнее – не то с проклятого похмелища, не то от чудовищных с непривычки мыслительных усилий. Поставив горшок на землю, Геннадий присел рядом. Квокки тут же принялись обнюхивать ёмкость. Цветок сморщился и незаметно ткнул Геннадию под нос засушенный «фак».

Зверьки продолжали скакать вокруг горшка, но тот, естественно, оставался неподвижен. Судя по всему, квокки недоумевали, отчего это цветок не спешит солидарно подпрыгивать. Выражения их «лиц» становились все более суровыми и, наконец, один из зверьков ухватил растение за стебель с явным намерением покончить с не-жизнью последнего.

Такого нежное сердце Геннадия не выдержало.

– Стой! – завопил он не своим голосом.

Квокки застыли. 

– Брось, – как можно твёрже произнес Геннадий.

Зверёк послушался. Горшок с цветком покачнулся, едва не завалившись на бок, но Геннадий с не свойственной ему прытью подхватил ёмкость.

– Не трогайте, – строго сказал он, и квокки старательно закивали. На всякий случай Геннадий ещё раз подпрыгнул – и полумишки, как один взвившись в воздух, распростерлись перед ним ниц.

– Да они тебя за повелителя посчитали, – прокряхтел цветок. – А, может, за божество.

Геннадий огляделся и понял, что высохший товарищ прав. И ему в голову пришла отменная мысль… Это было настолько необычно, что Геннадий буквально остолбенел. Но мокрые штаны не позволяли долго выдерживать царственную осанку, и Геннадий, хлопнув в ладоши, поспешил обратно к депутатской квартире, рассудив, что золотой унитаз – самое место для новоявленного бога. Квокки последовали за ним.

Наречие зверьков Геннадий выучил быстро – оно мало чем отличалось от тех звуков, которые он сам произносил после пары бутылок, да и словарный запас оказался лишь немногим больше. Урча, квакая и периодически подскакивая, Геннадий объяснил квоккам, что ему нужно. Зверюшки поначалу растерялись, но потом быстро прыснули кто куда.

Первые результаты поисков появились уже спустя час. Один за другим квокки возвращались, и перед Геннадием росла горка бутылок: вино и бренди, коньяк и абсент, ополаскиватель для белья и «Мистер Пропер». Геннадий любовно сортировал ёмкости, восседая на золотом троне. Цветок, пристроенный на заменившем стол скелете стиральной машины, скептически хмыкал и время от времени помогал разбирать надписи на бутылках.

Квокки прибывали. Оружие они побросали давным-давно, и цветок с интересом поглядывал в сторону стопки томов.

– Читать любишь? – догадался через пару часов Геннадий, когда цветок в сотый раз попросил подвинуть книги ближе.

Цветок не удостоил его ответом, перелистывая страницы. Те шуршали в унисон с его сухими листьями, создавая странную гармонию жизни и смерти.

Квоккам цветок не нравился. Они косились на горшок карими глазищами, периодически порываясь опрокинуть.

– Не жрать! – строго повторял Геннадий. – Это мой советник.

Советник жадно впивался взглядом в раскрытую на середине «Краткую историю достижений В.В. П****а в 48 томах» и молчал.

К вечеру квокки ухитрились притащить в логово Геннадия столько всего, что санузел, переделанный из старой «гостинки», оказался забит под завязку. Бережно переставив цветок повыше на этажерку, Геннадий воздавал должное напиткам, большинство которых вследствие многосотлетней выдержки приобрело неповторимый вкус и аромат – особенно «Мистер Пропер». Смакуя каждый глоток как истинный сомелье, Геннадий заботливо полировал пальцем остов стиралки.

– Вот ты, – приговаривал он ей, – меня понимаешь? Один я тут. Совсем. Уважаешь меня? Понимаешь? Один как сыч!

Квокки, сидевшие рядом в кружок, согласно кивали. Цветок хмыкал, фыркал и зачем-то цитировал издание «О вреде пьянства».

– Один! – всхлипнул Геннадий, обнимая стиралку. Квокки солидарно подвыли. Цветок разразился выдержками из Малышевой.

Слезы неудержимо текли по щекам. Геннадий встал с трона, чувствуя, что пол наклоняется под каким-то странным углом.

– Куда катится мир! – патетически возопил Геннадий, хватив кулаком по стенке. 

Стиралка подпрыгнула. Подпрыгнул от неожиданности сам Геннадий – и тут же все квокки, до того притихшие, выпрямились и как один подскочили. 

Дом содрогнулся. Покачнулся. Накренился…

– Кабздец, – ещё успел сказать цветок, прежде чем многоэтажка обрушилась.

***

– Генка! Вставай!

Геннадий откашлялся. Во рту было сухо, мерзко и будто бы пыльно. Он протянул руку – пальцы привычно наткнулись на тумбочку.

– Генка! На работу опоздаешь!

Геннадий разлепил глаза. В окно било утреннее солнце. А рядом стояла, уперев руки в боки, жена.

«Тьфу, пропасть», – подумал Геннадий. – Ну и сон! И чего только с подпития не привидится».

Он кое-как сполз с кровати под пристальным взором жены. Вздохнул – в памяти ещё был свеж образ стиральной машины, а пальцы до сих пор помнили прикосновения к ее изящному корпусу. Жена в стройности явно проигрывала. 

«Пора прекратить всё пропивать и купить, наконец, стиралку», – решил Геннадий, скрывшись в ванной и плеская в лицо водой.

Умывшись, он выглянул в коридор. С кухни доносился звон посуды. А из комнаты…

– Кушать! Гена, кушать!

Геннадий вздрогнул. Помотал головой, но зов повторился. Геннадий опасливо заглянул в комнату из-за дверного наличника. 

На подоконнике стоял цветок. Сквозь распахнутые оконные створки в комнату вливалась весна, чирикали птицы, пахло черемухой. Порыв ветра донес ворчание голубей.

Цветок  шевельнул листьями.

– Ку-ушать! 

Геннадий зажмурился – и тут же ему в спину смачно прилетело скомканное полотенце, метко пущенное рукою жены.

– Генка, иди уже жрать, наконец!

– Тьфу! – сплюнул на пол Геннадий. – Всё – с понедельника завязываю!

ДРУГИЕ РАССКАЗЫ ВНЕ ЦИКЛОВ >>>

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: