Отбор для властного ректора

– Всё – буду поступать на филологический!

Решение не было спонтанным. Я приняла его на трезвую (ну, почти) голову, старательно поразмышляв – сразу после того, как Ленка показала мне фотографию ректора. С фотки в Инстаграме мягко и в то же время зазывно улыбался черноволосый смуглый красавец. Для ректора – довольно молодой и чем-то напоминающий ещё не увядшего Алена Делона.

– Шика-арный… – мечтательно протянула я. – И зачем ректору понадобилось размещать свою фотку на официальном аккаунте института?

– Не иначе, хочет завлечь таких как мы, – расхохоталась Ленка, – и, кажется, ему это удалось! 

Она подмигнула. Я фыркнула, но, видимо, неубедительно.

– Ну что, ещё по одной?

Ленка понимающе закивала. А я смотрела в бокал и видела бездонные глаза на смуглом лице…

***

Решимость немного подвяла к утру, но окончательно не испарилась. Родители изрядно удивились, но вроде бы не пожалели о моем выборе. Однако, когда на следующий день мое тело в обнимку с головной болью ввалилось в приёмную комиссию, успела пожалеть уже я сама. Впрочем, будь на месте филологического любой другой институт, наверное, ничего бы не изменилось – конечно, если бы там был такой же красавчик ректор.

В комнатке перед приёмной было душно. На стульях у стены нервно ерзали два десятка девиц. Судя по их виду, они пребывали примерно в том же состоянии, что и я. И, кажется, привело их сюда то же самое. Я устроилась на последнем свободном табурете и с ненавистью обвела взглядом конкуренток.

– Здесь очередь, – процедила одна из них, расфуфыренная блондинка в неприлично прозрачном платье. Я удостоила её холодным взором и достала телефон. В Инстаграме всё так же призывно улыбался предмет моего вожделения.

Кося исподлобья на девиц, я оценивала свои шансы. Типичных филологических дев – бледных, ненакрашенных, в невыразительных шмотках – я отмела сразу. К сожалению, таких было всего штук пять. Из оставшихся реальную конкуренцию мне могла составить разве что блондинка. Я вынула из сумочки зеркальце и старательно подвела губы.

Мы ещё посмотрим, кто кого.

Когда до меня дошла очередь, я уже успела проклясть всё на свете несколько раз и была готова бежать отсюда на все четыре стороны. Но томный и где-то даже умоляющий взгляд ректора останавливал. Как назло, этот мерзавец успел выложить ещё одну фотографию – видимо, совсем свеженькую, – где он сидел за массивным квадратным столом темного дерева, подперев подбородок кистью руки и слегка улыбаясь. Я представила, как эти чувственные губы касаются моих. Из груди вырвался вздох, и я заерзала ещё пуще. Ненависть к конкуренткам стала сильнее. Она буквально распирала меня изнутри, и мне пришлось расстегнуть пару верхних пуговиц на блузке (исключительно для того, чтобы стало чуть легче дышать).

В приемную я вошла уверенным шагом и сразу поняла, где была сделана недавняя фотография. 

Прямо передо мной сидел он. Смуглый, обаятельный, в выглаженной рубашке и всё так же подпирающий голову рукой. Перед ним на полированном столе лежал лист бумаги и стояла табличка со скромной надписью: ректор Норкин M.B.

Я удивилась про себя дурацкой фамилии, но вслух, естественно, ничего не сказала. «M.B.». В памяти всплыл разговор с Ленкой: «Его зовут Макабр Борисович».

Наверное, Макар, подумала я. Ленка вечно что-то жует и говорит так, словно у неё во рту каша.

– Здравствуйте, Макар Борисович, – вежливо поздоровалась я.

– Макабр, – мягко поправил он.

Что за странное имя? А, может, он и правда итальянец? Или испанец? Я слабо в них разбиралась, но и те и другие были совершенно очаровательны.

– Пожалуйста, присаживайтесь… – он сверился со списком, – Ульяна.

Я целомудренно присела на краешек кресла – теперь меня и красавца разделял только стол. Кроме нас двоих, в комнате больше никого не было. Меня это удивило, но отнюдь не расстроило. Взгляд ректора блуждал по моей груди.

– Итак, Ульяна… – многозначительно произнес он.

– Да, Макабр… – выдохнула я, подаваясь вперед.

– Давайте приступим к тесту.

А вот это меня ошарашило. Тест? Какой тест?!

Кажется, я произнесла это вслух. Изящные брови ректора приподнялись. 

– Вы же хотите поступать в наш институт, не так ли?

– Да-да, – промямлила я.

– В таком случае, вам придется пройти небольшой тест, который покажет уровень вашей подготовки.

Макабр подвинул ко мне листок.

–  Прошу, начинайте.

Я посмотрела на бумажку. 

«Вставьте пропущенную букву: кр_сота».

Только чудовищное усилие воли удержало меня от совсем не культурного высказывания. Что за бред? Сто лет не видела таких дурацких тестов! Да и ручкой еще столько же не писала и к бумаге не прикасалась. Я даже в чатах предпочитаю обмениваться голосовыми, а вместо книг смотреть видосики на YouTube. Какая всё-таки старперская фигня! И что такой красавчик забыл в этом убогом месте?

Макабр сочувственно смотрел на меня. Злость вскипела с новой силой – так, что груди вновь стало тесно в блузке. Хочет поиграть со мной? Ну что ж, давай! Сейчас мы выясним, кто тут кот, а кто мышь!

Я схватила ручку и решительно вывела на месте пропуска букву «ы».

Брови Макабра поползли вверх.

– Вы уверены? – переспросил он.

Я кивнула. На самом деле я, конечно, уверена не была, но это же всего лишь дурацкий тест! Смотреть в черные глаза ректора мне нравилось гораздо больше, чем на бумажный лист.

– Хорошо, – Макабр кивнул.

Мою голову пронзила резкая боль. 

– Ох-х… – не сдержавшись, простонала я.

– Вам плохо? – участливо спросил ректор. – Может, воды?

– Д-да… 

Не надо было вчера столько пить!

Стакан с водой возник на столе словно из ниоткуда. Я моргнула. Как?.. Только что его здесь не было, а Макабр даже не сдвинулся с места! Точно, не стоило пить…

Я схватила стакан, поднесла ко рту и…

Прохладное стекло ткнулось в нос. Мой собственный нос, который вдруг почему-то стал намного длиннее.

Я отшвырнула стакан, уже не заботясь о приличиях, и дрожащими руками выдернула из сумочки зеркало. 

Из глубины серебристого стекла на меня смотрела крыса. Острая серая морда с длинным носом, с отвратительной розовой пипкой на его конце. Ухоженные каштановые волосы обрамляли эту мерзкую морду. Мои волосы…

– Ну что, крысотка? – как сквозь вату донесся голос Макабра, – продолжим?

Зеркало выпало из моих рук. Я в панике обернулась, но позади никого не было. Дрожащие ладони прижались к щекам… 

Из груди вырвался всхлип, я вскочила, уронив кресло, но вокруг вдруг всё поплыло. Черные глаза Макабра впивались в меня. Поразительным образом ректор преобразился – дрожа от ужаса, я не могла понять, как еще пять минут назад находила это жуткое чернявое лицо прекрасным! Я готова была поклясться, что вижу, как в глубине его зрачков бушует адское пламя, а сквозь копну густых волос пробиваются самые настоящие острые рога…

Он что-то подмешал мне в воду! Цепляясь за стол, я кое-как выпрямилась. Да, точно. Я все-таки отпила из стакана, и теперь у меня галлюцинации. Всё это мне кажется. Только кажется…

Сзади донесся какой-то стук. Я обернулась, готовая ко всему… но не к тому, что увидела.

Позади меня прямо из пола вырастали скелеты. Они стремились вверх, вытягивая костистые руки, как растения стремятся к солнцу. Только вместо солнца в кабинете горела зловещая желтая лампа, а вместо листьев на выбеленных временем костях висели клочки иссохшей плоти… 

Я икнула и села на стол. Скелеты продолжали тянуться и танцевать под одну им слышимую музыку. Их кости стучали, как кастаньеты.

– Ульяна! – прогремел голос ректора, – пора продолжать!

По телу пробежал озноб. Я обхватила себя руками. Зубы стучали в унисон с костями скелетов.

– М-мне х-холодно…

– Может, куртку? – заботливо проскрежетал ректор.

На проклятом листе, неведомо как оказавшемся на моих голых коленках, появилась следующая строка.

«Выберите правильный вариант: мне холодно, и я хочу надеть\одеть куртку».

Одеть, конечно же! Это все знают. Трясущейся рукой я подчеркнула нужное слово.

В руках одного из скелетов возник пуховик. Я прикрыла глаза. Ну, хоть что-то!

Но мягкое тепло не спешило укрывать плечи. Я приоткрыла один глаз.

Скелет с курткой в руках все так же стоял поодаль. А рядом с ним его собрат старательно обматывал горловину куртки шерстяным шарфиком.

– Молодец, Ульяна, – подмигнул ректор, – благодаря тебе наша курточка не замерзнет.

– Да что за фигня?! – заорала я.

В кабинете потемнело. Лампа под потолком замерцала вместо желтого злобно-красным. Скелеты бросили одежду, которая тут же пропала, и вновь принялись танцевать. К звуку кастаньет добавился монотонный ритм вальса.

– Следующее задание, – прогремел голос Макабра, – надеюсь, предыдущее чему-то тебя научило.

На клятом листе проступило:

«Да, это было очень п_учительно».

 Трясясь от холода, я накорябала на месте пропуска букву «а».

– Да будет так! – повелел ректор.

Тут же что-то коснулось моей ноги. Я опустила взгляд и завизжала.

Комната наполнилась пауками. Они лезли из внезапно открывшихся щелей в плинтусах, падали со стен, выползали из трещин в полу. Скуля от страха и омерзения, я забралась с ногами на стол, вцепившись мертвой хваткой в бумажку.

Пауки ползли к столу. Забирались друг на друга, громоздились в многоэтажные башни и падали, тряся лапками. 

Красное свечение стало бордовым. Окна исчезли, на стенах вместо краски проступила черная плесень.

Ректор сверлил меня взглядом. Его лицо вытянулось, став мертвенно-бледным, глаза полыхали огнем.

– Вы сам Дьявол! – вырвалось у меня.

– Вот как? – прорычал Макабр.

Листок в моих руках зашевелился.

«Вставьте пропущенную букву: С_тана».

Внутри меня зашевелилась надежда – в унисон с листком. Наконец-то легкая задача! Аццкая Сотона, здесь невозможно ошибиться. Сейчас я дам верный ответ, и это чудовище меня наконец-то отпустит…

– Сотона, говоришь? – проревел Макабр Борисович, – ну что же – явись!

В воздухе загудело. Гул перекрыл даже бряцанье кастаньет и заунывные звуки вальса. Он доносился откуда-то сбоку, и я повернулась…

Прямо на меня двигался монстр. Жужжащий, гудящий и крутящийся – кошмарная фигура из тысяч черно-желтых телец, злобно вертящих крыльями. Осы! 

Монстр из осиных сот приближался. Я закрылась руками, отползая – но наткнулась на ледяной взгляд Макабра. Зажатая между двумя чудовищами, я свернулась в комок на столе. Ох, не так я себе представляла развитие этой встречи! Общим между фантазией и реальностью было лишь ощущение полированной древесины под попой. 

От монстра отделилась оса и чувствительно ужалила меня в мягкое место. Я подскочила. Скелеты с интересом наблюдали за происходящим, не забывая приплясывать.

– Так легко ты не отделаешься! – рыкнул Макабр, – следующее задание!

«Выберите правильный вариант: ложь\клади на место».

Хлюпнув, я вывела кривую черту под первым словом.

– Вы меня отпустите? – вышло жалко.

Макабр вдруг улыбнулся.

– Конечно, – слащаво произнес он.

Лампа сменила цвет с бордового на темно-бурый. Стены окончательно потрескались, на месте окон возникли темные провалы. Пауки продолжали копошиться на полу. Сотовый монстр гудел и вертелся, время от времени выпуская в мою сторону ос.

– Ты можешь встать и идти, – подмигнул ректор.

Я дернулась от очередного укуса проклятого насекомого – и обнаружила, что моя пятая точка прилипла к столу.

– Но я не могу!

– Можешь, – продолжал широко улыбаться Макабр. – И пауков тут нет.

– Но они есть!

– Нет, – рассмеялся ректор.

Нет, грохнули кастаньетным стуком скелеты.

– Это ложь! – заорала я.

– Вот именно! – припечатал Макабр. – А ты – бестолочь!

– Да вы меня совсем не знаете! – возмутилась я.

– Ну так, может, познакомимся? – подмигнул ректор.

Листок потеплел, обращая на себя мое внимание.

«Вставьте пропущенную букву: на первом свидании он вручил мне р_машку».

Рюмашку, наверное, мрачно подумала я. Именно так сделал Толька, когда захотел со мной переспать. Но ничего ему не обломилось! Я девушка приличная.

– Неприличная ты, – хрюкнул Макабр.

Я гордо отвернулась, одергивая монашескую юбку шириной чуть больше ректорского ремня. На этот раз ты меня не подловишь! Речь явно о цветке. А, значит… рАмашка!

– Желание дамы – закон, – сообщил Макабр.

Ректор поднялся. Шагнул ко мне, заведя руку за спину. С легким поклоном улыбнулся. Я прикрыла глаза…

Что-то колючее и тяжелое ударило в руку. Я взвизгнула и распахнула глаза. В мою ладонь упиралась древняя оконная рама. Из обшарпанных деревяшек торчали осколки стекла.

Я попыталась оттолкнуть подношение, но ректор с силой впечатал подарочек мне в грудь.

– Сидеть! – гаркнул Макабр, – сидеть и держать!

Проемы в стенах засветились красным. И мне показалось, что где-то в их глубине я вижу извивающиеся человеческие фигурки… Лампа под потолком превратилась в подвешенную на цепях плошку с жиром. Горящее масло источало резкую вонь.

Лицо ректора окончательно утратило человеческие черты. Череп вытянулся и облысел, глаза превратились в два огромных бездонных овала. Из пасти выскользнул раздвоенный язык.

– Хватит! – крикнула я, – мы же обои знаем, что это все ненастоящее!

– Как-как ты нас назвала? – шипяще переспросил ректор.

Листок задергался. Я опустила взгляд.

«Выберите правильный вариант: Мы оба\обои».

Да блин же!

Я с силой отчеркнула ручкой последнее слово, продолжая удерживать чертову раму. Очередная оса впилась мне в ляжку.

– Какого ты низкого мнения о себе, – змеиный язык Макабра метнулся к моему лицу. Я взвизгнула и чуть не выронила раму.

Стены словно сдвинулись ближе. В сгустившейся темноте я не видела ничего, кроме бледной безволосой морды ректора. Стук костей и гул ос доносились будто из другой вселенной.

– Плос-ские шуточки, – прошелестел Макабр. За бескровными губами мелькнули острые клыки. Ладонь, упирающаяся в столешницу, блеснула рыбьей чешуей.

Все мое тело вдруг будто сжалось. Я попыталась вдохнуть, но к своему ужасу осознала, что истончаюсь – словно развернутый рулон тех самых проклятых обоев. Тело уже не слушалось меня – оно само двигалось навстречу Макабру, хищно облизывающему клыки змеиным языком. Свободная рука самопроизвольно расстегивала блузку. Этим не приминула воспользоваться оса, тут же ужалившая меня за живот, но я даже не вздрогнула. Чувственные блеклые губы ректора маячили в считанных сантиметрах от моего лица.

– Отпустите меня-а! – проныла я. 

– Хочеш-шь уйти? – просвистел Макабр мне в ухо.

Человеческие фигурки в горящих проемах извивались, бросая тени на танцующих скелетов. 

– Что ж-ж… Ищ-щи свой путь!

«Вставьте пропущенную букву: кр_тчайший путь к свободе».

Кое-как сжав ручку плоскими пальцами, я вывела закорючку, отдаленно напоминающую «о».

Стол подо мной зашевелился. Я вдруг осознала, что мою попу ласкает совсем не полированная древесина, а что-то теплое и пушистое. 

Подо мной стелилась ковровая дорожка – новенькая, веселой алой расцветки. Стоило мне подняться, как она развернулась в направлении двери. 

– На выход! – крикнула я, и дорожка услужливо поплыла по воздуху. Но чем дальше она плыла, тем больше дверь отдалялась.

– Стой!

Дорожка покорно замерла. 

– Донеси – меня – до – выхода, – отчетливо произнесла я.

Дорожка завернула бахромчатые кончики, словно пожала плечами. И поплыла куда-то в другую сторону. Из-за спины донесся лающий хохот ректора.

Проклятый корм для моли бесконечно таскал меня по бесконечному залу под звуки вальса. Я сидела на колючей шерсти, сжимая раму, и постукивала по ней пальцами в такт скелетным кастаньетам. То и дело во тьме вспыхивали алые огоньки, и сквозь шум музыки доносились ректорские реплики:

– Ехай-ехай, времени у нас много!

– Что, не работает телефон? Даже в полицию не позвОнишь?

– Это всё наркота! Ты – дрянная девчонка!

– А друзья-то небось развлекаются – ихние девушки так глупо не влипают!

– Тебе не стоило одевать эти туфли!

Осы жужжали, скелеты стучали костями, рама хлопала меня по рукам, вальс нагонял уныние, грешники извивались, плошка с жиром неизменно капала на меня расплавленным и раскаленным, стоило оказаться под ней, а треклятый кроткий ковер услужливо подтаскивал меня именно туда каждые две минуты. 

– Хватит! – заорала я, – да вы же сами безграмотны! И вообщем… вообще! Вы меня первый раз видите и не имеете права судить!

И музыка стихла. Стих гул, исчезли осы, испарилась древняя рама. С воплями и визгом утянулись в стены грешники. Схлопнулась плошка, на прощание осыпав мелкими каплями масла. Пропали даже пауки. Последней исчезла дорожка, уронив меня на пол – к счастью, уже очищенный от копошащейся нечисти.

В комнате посветлело. Резкий хлопок заставил открыть глаза.

– Мы отпускаем ее, – сказал ректор.

Он снова вернулся к своему обычному виду – лишь немного взъерошенные волосы напоминали о том, что еще совсем недавно череп Макабра украшали рога. 

– Она не безнадежна, – ректор пригладил волосы смуглой ладонью, – распознала наши ошибки.

Скелеты – единственные оставшиеся в комнате потусторонние существа – недовольно заворчали.

– Кыш! – прикрикнул на них ректор, – убирайтесь в ад!

Комната на миг снова полыхнула черно-багровым, и скелеты пропали. Я ощупала себя – все выпуклости вновь были на месте. В зеркале отразилось перепуганное, но совершенно нормальное лицо.

– Запомнила? – строго спросил ректор.

– На всю жизнь, – проскулила я.

– Вот и отлично. Иди.

Я вывалилась из приёмной, дрожащими руками захлопнула за собой дверь и обвела взглядом вновь прибывших девушек. Следующая на очереди поднялась со стула.

«Удачи», беззвучно прошептала я ей вслед. А руки уже сами жали в Инстаграме «отписаться» на страничке института.

ДРУГИЕ РАССКАЗЫ ВНЕ ЦИКЛОВ >>>

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: