Глава 17

Свою первую остановку Ингер сделал у постоялого двора «Сытое брюхо». Заведение выглядело паршиво – явно из тех, где предпочитает собираться всякая шушера. Но день клонился к закату, а лошадь и всадник порядком вымотались.

Зайдя в дымную харчевню, Ингер пробрался ближе к очагу. У огня хлопотал хозяин, чьё объёмистое брюхо явно послужило вдохновением для названия заведения.

– Мне нужен отдых и хороший обед, – Ингер положил на стол перед хозяином горсть монет, – а моей лошади – вдоволь корма. Если у вас есть конюх, пусть почистит её.

– Конюха нет, – буркнул хозяин, сгребая монеты лопатоообразной рукой, – но за лишний дукат я сам её почищу.

– Сначала ужин.

Хозяин кивнул и завозился, грохоча котелками. Ингер нашёл свободный стол неподалёку и присел, оглядывая разношёрстную публику, заполнявшую зал.

У окна гудела весёлая компания вояк, разодетых в пёстрые наряды с буфами. Охотник поморщился. Ландскнехты. Наёмники, адепты денежного бога.

В углу пристроились двое забулдыг – их унылые лица красноречиво намекали на длительное отсутствие бесплатной выпивки.

У очага жалось семейство – щуплый мужичонка с двумя сыновьями, как две капли воды похожими на папашу. Плутоватые движения, бегающие глазки… Ворьё. Все трое жадно поглощали похлёбку и что-то без конца друг другу нашёптывали, прихихикивая и потирая руки.

Охотник отвернулся – как раз в тот момент, когда на стол перед ним со стуком поставили посудину, полную овощей с тушёным мясом.

Пахло восхитительно, и Ингер набросился на еду, не забывая запивать её принесённым элем.

Подавальщица, однако, не спешила уходить. Понаблюдав за гостем, она вдруг опёрлась ладонями о стол – так, что её груди в бесстыдно глубоком разрезе платья оказались прямо перед охотником.

Ингер вопросительно поднял глаза.

– Вам нужна женщина, господин? – спросила подавальщица. – Я лучшая на много дней пути вокруг.

Бывший инквизитор хмыкнул, осушая кувшин. Красотка где-то растеряла половину зубов, а её талия по объёму не уступала брюху хозяина.

– Мне ничего не нужно, – ответил Ингер, вспоминая тонкие сухие пальцы Хельтруды и её точёное лицо, – уходи.

Подавальщица фыркнула.

– Гляди-ка, – возвестила она, оборачиваясь к залу, – к нам заглянул монах!

Дружный хохот был ей ответом. Ингер стиснул зубы.

– Иди сюда, красотка, – позвали от окна. Виляя бёдрами, подавальщица прошла к весёлой компании и уселась на колени одному из ландскнехтов.

– Какая пышечка, – пропыхтел тот, наливая в железный кубок брагу, – эй, монах! Зря брезгуешь – тут есть за что ухватиться!

Его собратья хором громыхнули.

– Я не из вашей братии, – ответил Ингер, – вы и свиньёй не побрезгуете.

В харчевне на миг повисло молчание. Ворьё перестало шептаться и хихикать, забулдыги подняли сальные головы.

– Так ты что же, и нами брезгуешь, а, монах? – столкнув с колен подавальщицу, переспросил ландскнехт. – А коли так, может, тебе лучше отсюда уйти?

– Я останусь здесь, – Ингер отставил в сторону пустую посудину, – и вы будете последними, кого я спрошу, что мне делать.

Наёмник вскочил, быстрым шагом пересекая зал. Его блестевшие от браги глаза буравили Ингера, но ноги держали нетвёрдо, и, опрокинув по пути стол, ландскнехт слегка сбавил темп.

Ингер поднялся. Он был чуть ли не на голову ниже противника, чей высокий рост ещё больше увеличивала вычурная шляпа с пером.

– Я полагаю, ты всё же возьмёшь свои слова обратно, – насмешливо произнёс наёмник, неторопливо вытягивая из ножен безупречно отточенный кацбальгер[1]. По лезвию проскочила искра. – Мне не пристало драться с монахом.

– Я не монах, чёрт тебя дери, – Готтшальк дёрнул кинжал, щёлкнул металл о металл. От эля или усталости пальцы слишком сильно стиснули рукоять, скрежетнули, задевая гарду.

– Фольгер, да святой отец, никак, пьян! – загоготали из компании в углу.

Мощный хохот десятка глоток заполнил харчевню. Ингер перебросил оружие в правую руку, незаметным движением быстро сжал и разжал пальцы левой.

– То есть вы, господин, предпочтёте скрестить клинки, – лениво уточнил Фольгер, картинным жестом сбрасывая плащ. – Что ж, воля ваша. Иного я и не ожидал.

– Фольгер, ты только погляди – святой отец не следит за модой! – снова ожил один из сборища.

Ландскнехт самодовольно улыбнулся, рисуясь, положил на стол короткий, расшитый алым бархатом плащ-мантель, похожий на приукрашенную тряпку. Витой шнурок плаща тускло поблёскивал.

– Моё мне ещё послужит, – процедил сквозь зубы бывший инквизитор, сдёргивая свой тяжёлый, пропылённый плащ с плеч. Длинное грубое полотно взметнулось, обматываясь вокруг левого предплечья Ингера.

– Взрежь его, Фольгер!

Наёмник был пьян. Но это не мешало ему наносить удары с удивительной силой и точностью. Будь его клинок длиннее – и схватка обернулась бы серьёзной проблемой. Но кинжала Ингера вполне доставало, чтобы парировать выпады короткого кацбальгера. Не учёл он одного – подлости.

Ландскнехт, продолжая наносить удары, вдруг взмахнул свободной рукой. Кулак ударил Ингера в нос, охотник на миг потерял равновесие – и этого оказалось достаточно, чтобы пропустить один-единственный выпад.

Клинок наёмника взлетел к груди Ингера, и тот, вскинув левую руку, поставил блок ей. Лезвие кацбальгера легко пробило плащ, намотанный вокруг запястья, и… упёрлось в металл.

– Да ты ж… – начал было ландскнехт, но, почувствовав остриё у своего горла, осёкся.

– Ты хорошо дерёшься, – признал Ингер. В мозгу шумело, не то от эля, не то от удара – ландскнехт был силён как бык. Охотник мотнул головой, разбрызгивая бурые капли из разбитого носа. Забулдыги, жавшиеся рядом, забормотали – капли попали на их пропитые лица. И охотнику показалось, что один из них облизнулся.

– Уже не брезгуешь мной? – ухмыльнулся наёмник.

– Я был не прав, – спокойно кивнул Ингер, – и приношу свои извинения.

– Чего уж там, – хмыкнул ландскнехт, – я не какой-то вшивый рыцаришка, за честь не дерусь. Но оскорблений не терплю. Поставь мне выпивку – и будем квиты.

– Договор, – охотник вложил кинжал в ножны и махнул рукой хозяину, который круглыми глазами следил за дракой.

– А ты сам-то, часом, не из благородных будешь? – спросил Фольгер, пряча свой клинок, – мне б такие наручи, да вовек не скопить.

– Нет, – Ингер не стал разубеждать наёмника, – это подарок.

– Хорошие у тебя друзья, – в голосе недавнего соперника отчётливо слышалась зависть, – я Фольгер.

– Ингер, – представился охотник, разматывая плащ и оглядывая приличную дыру в нём.

– Чем занимаешься?

– Вольный охотник, – не стал вдаваться в подробности бывший инквизитор.

– Ну что ж, – Фольгер приглашающе махнул рукой, – идём, познакомлю тебя со своей компанией.

Компания ландскнехта – такие же, как он, пышные одеждами и бедные кошельком – продолжала весело гудеть, будто ничего и не случилось.

– Стычки вам не в новинку, да? – усмехнулся охотник, присаживаясь за стол.

– А, – наёмник рассмеялся, выхватывая у подошедшего хозяина две кружки с элем, – парни мы горячие, так что – всю жизнь с кем-нибудь да на ножах.

Компания Фольгера направлялась в окрестности Ландау, где им предстояло принять участие в одной из бесчисленных междоусобиц, затеянных оскорблённым дворянином против своего соседа.

– Это уже третья за год, – похохатывая, говорил Фольгер, – жир им в голову ударил, не иначе. Но платят достойно, тем и живём.

– Ты представь, брат, – вмешался сидящий рядом наёмник с обширной лысиной, кокетливо прикрытой съехавшей набок шляпой с пером, – прибыли мы намедни в Хеппенхайм, расположились лагерем, ждём противника. И тут – на тебе! – выходит к нам компания Сигмунда-Силача. А мы с ними давеча в одной ставке были, против венгров рубились. Сигмунд меня увидел – и к нам. Так, говорит, и так – вас нанял фон Зольц, а нас – его сосед. Надо, значит, драться. А как же тут драться, коли и двух вёсен не прошло, когда мы с ребятами Силача мадьяр валили? И не отвертишься же, господа бароны со своих замков наблюдают, углядят, что филоним – не видать нам баронских денежек. И тут Фольгер, светлая голова, такую штуку придумал…

– Простите, господин, – кто-то тихонько тронул Ингера за рукав.

Охотник поднял глаза. Перед ним стоял один из забулдыг, и его заискивающее лицо и бегающие глаза ясно давали понять, что ему надо.

– У меня нет лишних денег, приятель, – охотник махнул рукой, – иди своей дорогой.

– Я мог бы почистить лошадь господина, – не унимался пьянчуга, – всего за одну монету. Господин ведь не доверит лошадь этому пройдохе? – попрошайка украдкой кивнул на хозяина, – ходят слухи, он животным гнилой корм задаёт.

– А почему я должен доверять тебе? – Ингер прищурился.

– Идёмте, господин, – пьянчуга поманил его рукой, – я вам покажу, чем тут лошадок-то кормят.

– Прошу меня извинить, – Ингер допил остаток эля и поднялся. В голове продолжало шуметь.

– Не задерживайся, приятель, – подмигнул ему Фольгер, – эй, хозяин! Ещё выпивки, да принеси чего-нибудь съедобного, наконец, чтоб тебя черти взяли!

Вслед за пьянчугой охотник пробрался к выходу. Свежий воздух приятно ударил в нос после провонявшей дымом и потом харчевни.

Ромке смирно стояла у коновязи. Забулдыга повернул за угол, обходя постоялый двор, и показал пальцем на конюшню.

– Вашу-то ещё не успели отвести, – он усмехнулся, – и хорошо.

В стойлах виднелись силуэты нескольких лошадей – животные мерно жевали что-то. Ингер вошёл и присмотрелся. То, что лежало в лошадиных яслях, явственно отдавало тухлятиной.

– Знаешь, где достать хорошего корму? – спросил охотник, выбираясь из конюшни.

– Как не знать, – забулдыга хищно оскалился.

– Почистишь мою лошадь – получишь монету, – Ингер с сомнением взглянул на пьянчугу, – достанешь ей корму – получишь ещё одну.

– Сделаю, господин, – забулдыга слегка поклонился. – Позвольте спросить – куда господин направляется?

– Тебе какой интерес? – Ингер присмотрелся к пьянице. Тот казался довольно молодым, не старше самого охотника.

– Я мог бы быть полезен, – пьянчуга вдруг оказался рядом, горячо забормотал в самое лицо, – я бывал в далёких землях – не смотрите, что выгляжу молодо. Внешность обманчива, и кто молод на вид – стар душою.

Ингер молча смотрел на пьянчугу.

– Как знать, что может таить в себе дорога, – торопливо продолжат тот, – и, если позволите мне следовать за вами…

– Вычисти лошадь, – охотник мотнул головой в сторону Ромке и тут же пожалел об этом движении – в затылке будто лопнула натянутая струна боли, – получишь свою монету.

И, не оборачиваясь, Ингер двинулся обратно в обеденную залу.

***

Бесчисленное количество кружек эля помогло забыть боль, и странные речи незнакомца стали казаться сном. Ингер смутно помнил, как швырнул дукат пьянчуге, когда тот потащил его на улицу, чтобы продемонстрировать вычищенную лошадь, и ещё один – когда пройдоха приволок порядочный пучок свежего сена. Кажется, хозяин «Сытого брюха» пытался возражать, за что схлопотал по лоснящейся роже, но от охотника или от кого-то из ландскнехтов – осталось за мутной завесой эля. Впрочем, судя по оханиям и порядочному синяку, бил сам Ингер. Левой. А потом, во внезапном порыве человеколюбия, оттаскивал разъярённых наёмников от несчастного хозяина, которому ландскнехты хотели вломить по полной за мошенничество с лошадиным кормом.

Очнулся охотник от того, что прямо ему в глаза бил нахальный солнечный луч. Приподнявшись, Ингер застонал от пронзившей голову боли. Всё тело ломило, и неудивительно – до того, что в этом захудалом месте заменяло постель, он так и не добрался, рухнув прямо посреди комнаты.

Вокруг храпели наёмники – кто на лавке, кто так же, как охотник, прямо на полу. Небольшая гостевая комната была забита спящим народом. Ингер проверил кошель – удивительно, но тот был на месте, как и книга в суме. Пальцы наткнулись на странное послание, полученное накануне, листок хрустнул, и Ингер отдёрнул руку, будто коснувшись ядовитого гада.

Разминая ноющие запястья, охотник прошёл в обеденную залу. Там было пустынно – если не считать Фольгера, одиноко сидящего за столом с кувшином в обнимку.

– Эй, приятель, давай сюда, – наёмник приветливо помахал рукой.

И, глядя на Ингера, ландскнехт понимающе покивал и наполнил кружку.

– Давай, приди в себя, – наёмник хохотнул, – а то вид у тебя, как будто всю ночь с чертями дрался.

– Твой не лучше, – Ингер улыбнулся, садясь напротив и осушая кружку. Прохладный эль мигом погасил бушующий внутри пожар. Охотник хлопнул Фольгера по плечу. – Благодарю. За мной должок.

– Послушай-ка, – Фольгер наклонился ближе, – ты как насчёт того, чтобы с нами двинуться? Нам толковые бойцы нужны. Говорят, на границах Штирии заварушка идёт. С баронскими причудами разберёмся – да двинемся туда. Настоящей битвы хочется, понимаешь? Надоело феодалам сопли вытирать.

– Предложение хорошее, но я не могу, – Ингер наполнил кружку, подвинул её собеседнику, – доеду с вами до Ландау, пожалуй, и всё. Дальше наши пути разойдутся.

– Что за дело у тебя такое важное? – полюбопытствовал Фольгер.

– Так… Выслеживаю кое-кого, – туманно ответил Ингер.

– Награду-то хоть хорошую сулят?

Охотник усмехнулся про себя. Легко всё мерить деньгами. Просто и понятно – где хорошо платят, там и хорошо. А где не платят – там плохо. Вот и всё.

– Пойду гляну, как лошадь, – Ингер вышел из харчевни.

Давешнего пьянчуги нигде не было видно. В памяти смутно вставало длинное бледное лицо с запавшими глазами, дрожащие, по-женски тонкие пальцы. И запах – запах, который обдавал охотника, когда пьянчуга наклонялся ближе, что-то полушёпотом втолковывая. Все слова канули в зыбкое марево, память сохранила лишь запах. От забулдыги, из его ярко-алого рта пахло элем и ещё чем-то, очень знакомым, заставляющим подобраться, насторожиться… Но природа этого запаха открылась охотнику лишь сейчас.

От пьяницы пахло кровью.

Охотник вошёл на конюшню, отыскал в полумраке Ромке. Кобыла издала короткое ржание, приветствуя хозяина. Ингер похлопал её по крупу, с удовольствием оглядывая холёные бока.

– Что ни говори, а пьянчужка постарался на славу, – вслух подумал охотник.

Ответом ему было пофыркивание лошади да какая-то возня в дальнем углу, за стойлами.

На заднем дворе Ингер нашёл бочку с дождевой водой. В гладкой поверхности отразилось его лицо – вокруг глаз залегли тёмные тени, лоб перечёркивал подживающий шрам. Стянув перчатки, он щедро зачерпнул ладонью холодной воды, плеснул в лицо, пригладил мокрые волосы.

– О, да ты, никак, задушевно побеседовал? – поддел Ингера наёмник, когда тот вернулся в харчевню.

Ландскнехты вокруг добродушно захохотали, наперебой приглашая охотника к столу. По их лицам было видно, что ночная попойка уже забыта – чего не скажешь о хозяине. Владелец «Сытого брюха» угрюмо косился на Ингера, меча на стол яства.

– На эль не налегать, – скомандовал вдруг Фольгер, – после трапезы сразу выдвигаемся, путь неблизкий, а вы мне нужны верхом, а не в канавах.

Ландскнехты покивали, подвигая к себе блюда с нехитрыми закусками.

– Видишь ли, – ответил Фольгер на вопросительный взгляд охотника, – я у них капитаном.

---

[1] Короткий меч для ближнего боя, с широким клинком и сложной гардой.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: