Глава 18

В чём-в чём, а уж в дисциплинированности компании Фольгера отказать было нельзя. Капитан наёмников держал свою небольшую «банду» в узде, и не успело ещё солнце мутным пятном обозначиться в зените сквозь тучи, как отряд выехал с постоялого двора – к немалой радости хозяина, щеголяющего разукрашенной синяками рожей.

От «Сытого брюха» по тракту двинулись на юго-восток. Дорога петляла меж полей, тропками уходила в лесистые низины, где всадников атаковали тучи гнуса. Скакали без отдыха, торопясь покрыть за день как можно больше. Но короткий привал всё же сделать пришлось.

Всадники спешились у небольшой лесной речушки, жадно хлебали сами и давали напиться коням. В тени деревьев царила прохлада, щебетали птицы, переговаривались путники, ловя редкий миг покоя, идиллической иллюзии в объятьях матери-природы…

– Бога ради, помогите!

Вопль прорезал тишину, разом разбивая идиллию. Ингер обернулся как раз в тот миг, чтобы увидеть, как откуда-то из кустов напролом вываливается юноша и бухается на колени аккурат посреди стоянки ландскнехтов. Охотник прищурился – в одеждах юнца без труда угадывалось облачение послушника, хоть и изрядно потрёпанное. Туника грубого некрашеного сукна, подпоясанная вервием с тремя узлами – «серый монах», францисканец. Пёс господень, щенок, натаскиваемый на добычу.

– Кто такой? – рявкнул капитан наёмников.

– Я… – юноша обвёл диким взглядом компанию солдат и сглотнул, – я Сасмунт, помощник отца-инквизитора Вальдуина….

– Ну и где же отец-инквизитор? – поинтересовался Ингер.

– Мой господин… мёртв, – Сасмунт как-то странно хрюкнул, и по его некрасивым пухлым щекам покатились крупные слёзы.

– Умер? Убит? – отрывисто спросил Фольгер.

– Убит, – сквозь сдавленные рыдания выговорил юноша.

Капитан и охотник переглянулись.

– Где тело? – внутри всё сжалось. Смерть инквизитора сама по себе не была чем-то из ряда вон выходящим. Но только не здесь. Не сейчас. Не после странных речей и предупреждений пьянчуги.

– Тут… рядом, – Сасмунт размазал кулаком слёзы, – господин послал меня за водой, а когда я вернулся…

– Ждите здесь, – скомандовал Фольгер наёмникам, – садись, юнец, покажешь дорогу.

Не без труда послушник взгромоздился на лошадь позади капитана, и Фольгер дёрнул поводья. Ингер последовал за ним, легонько понукая смирную Ромке.

До места добрались быстро. Посреди небольшой сумрачной полянки лежал, раскинув руки, человек в сутане. Чуть поодаль валялся опрокинутый котелок.

Ингер спешился и подошёл к телу. Отец-инквизитор Вальдуин оказался ничем не примечательным человеком средних лет, с аккуратно выстриженной тонзурой. Наверняка при жизни он был тщательно выбрит – судя по тому, что осталось от его лица. Земля вокруг инквизитора пропиталась кровью из многочисленных рваных ран на его теле.

Ингер наклонился, зубами сдёрнул перчатку с правой руки и коснулся трупа.

– Уже остывает, – он выпрямился и в упор посмотрел на послушника. – Что-то ты долго ходил за водой, приятель.

Юнец задрожал.

– Давай, выкладывай, – подбодрил его Фольгер.

Послушник помялся.

– Когда отец-инквизитор отправил меня с поручением, я решил не спешить, – он вдруг нервно хихикнул, – понимаете, я сам из этих мест, и округу хорошо знаю. Тут деревни рядом, и девицы в них хорошо привечают монахов… – уши юнца приобрели цвет маковых лепестков, – ну, я и подумал – за водой через деревню сбегать.

– И пока ты кувыркался на сеновале, кто-то прикончил твоего господина, – задумчиво кивнул Фольгер.

– Я здесь ни при чём! – пискнул послушник, – клянусь Господом…

Ингер жестом остановил его.

– Ты видел кого-нибудь? – спросил он.

– Нет, господин. Мы путешествовали вдвоём…

– Куда направлялись? Над чем работал покойный?

– Мы только что закончили крупное дело, – не без гордости заявил юнец, – раскрыли секту еретиков в окрестностях Мангейма. Отец-инквизитор как раз направлялся в Гейдельберг, чтобы получить дальнейшие указания…

– Что с еретиками?

– Ждут своей участи, – пожал плечами послушник, – господин допросил их и вёз протоколы в епископство, чтобы предстать перед его высокопреосвященством архиепископом Гейдельбергским…

– Долго им ждать придётся, – пробормотал Ингер, – вот что, юнец. Ты теперь его преемник, – охотник кивнул в сторону распростёртого на земле инквизитора, – бери его бумаги и скачи в Гейдельберг. Лошади ваши где?

– Да недалече, – и, будто в подтверждение его слов, из-за деревьев послышалось ржание.

– Приведи, – дождавшись, когда послушник исчезнет в листве, бывший инквизитор торопливо обшарил тело. Ничего – кроме свёртка с протоколами и нескольких свитков, заполненных молитвенными текстами. Протоколам изрядно досталось, но среди рванины и кровавых пятен Ингер всё же успел разобрать несколько строк.

«Сознавшись в своих заблуждениях, вы дадите мне возможность отнестись к вам со снисхождением…»

«Мы, божией милостью инквизитор Вальдуин, видя, что имеются доказательства вины вашей, и при том убеждаясь, что вы даёте противоречащие показания, решаем применить к вам пытку…»

«… тогда приказали снова прикрутить винт, и слова обвиняемого были: о, Господи!..»

Ингер выпрямился. Перед глазами прыгали алые пятна, призрачной болью отзывались рубцы на спине.

– Ты что? – спросил Фольгер. – Что там прочёл-то? На тебе лица нет!

От необходимости отвечать Ингера избавило появление послушника. Тот вёл в поводу коня и выглядел растерянным.

– Кто-то увёл вторую лошадь, – почему-то шёпотом сообщил юнец, – лошадь отца-инквизитора, белую кобылку…

– Убил инквизитора и украл лошадь, – Фольгер чертыхнулся, – да что тут творится?!

Не успел капитан договорить, как послышался стук множества копыт, и на полянку влетел отряд ландскнехтов в полном составе. Юнец шарахнулся в сторону, едва удержав коня, а Ингер хмыкнул – уж сейчас-то капитан устроит своей «банде» разнос! Но Фольгер только кинул на них быстрый взгляд и вновь повернулся к послушнику.

– До города поедешь с нами.

Ингер подал юнцу бумаги.

– Вперёд! – скомандовал капитан, и отряд выдвинулся в путь.

***

До Гейдельберга добрались без приключений. Сасмунт всё больше помалкивал, притихли и наёмники. Даже Фольгер, любивший беззлобно подколоть, погрузился в задумчивость.

В городе первым делом отправились на поиски приличной харчевни. Спешившись, Ингер придержал за рукав послушника, уже намылившегося улизнуть.

– Послушай-ка, брат, – охотник ненавязчиво оттеснил юнца в сторонку, – не знаешь ли, случаем, кто ещё из инквизиторов может сейчас находиться в городе?

– А вам что за интерес? – щенок выглядел всё таким же испуганным, но заметно приободрился. Всё же город и лес, где кто-то прикончил твоего наставника, а вокруг бродят банды наёмников, – две разные вещи. Юнцу повезло.

– Скажем так, у меня может быть полезная информация для его высокопреосвященства, – Ингер улыбнулся одними губами, – передай это вместе с бумагами: в таверне «Пир у Рандольфа» есть человек, который кое-что знает об убийстве отца-инквизитора Вальдуина.

Глаза юнца округлились, но прежде чем он успел хоть что-то сказать, Ингер продолжил:

– Эти сведения я сообщу только непосредственно инквизитору. Пришлёт послушника или дознавателя – не получит ничего. Я буду ждать этим вечером, уже завтра нас здесь не будет. Ты всё понял?

– Как не понять, – закивал Сасмунт.

Охотник отпустил щенка, и тот засеменил прочь, поминутно оглядываясь.

Не выйдет из тебя толкового инквизитора, приятель.

Ингер постоял, наблюдая за послушником. Если не переборет свой страх, так и останется до старости щенком, не вырастя в настоящего цепного пса Церкви.

Наёмники между тем с шумом и грохотом рассаживались за столами, пугая немногочисленных посетителей «Пира у Рандольфа». Входя в обеденную залу, Ингер бросил взгляд на клонящееся книзу бледное пятно на небосводе. Превосходно – ещё есть время перекусить, пока юнец обернётся туда-сюда. Послушник наверняка доложит о странном сообщении Ингера. Вормсское епископство будет носом землю рыть, чтобы подвесить хоть кого-то за смерть инквизитора, и мимо лишней зацепки они не пройдут. Особенно если информатор сам предлагает свои услуги.

После ужина, отказавшись от приглашений Фольгера сыграть в кости, охотник выбрался из таверны и устроился между домами напротив, в примеченной загодя улочке. Отсюда просматривался не только вход в таверну, но и через приоткрытые двери – то, что происходило внутри. Сама же улочка, сжатая нависающими надстройками домов, тонула в тени близящейся ночи, и приметить затаившегося охотника было бы не так-то просто.

Он не ошибся – не успели колокола отзвонить к вечерне, как в таверну вошёл человек в облачении доминиканского монаха. Выбритая тонзура с венцом соломенно-жёлтых волос, высокая, ничуть не сгорбленная фигура, решительная поступь – намётанный взгляд Ингера без труда улавливал детали, выдававшие в человеке служителя Священной Канцелярии. Плотнее запахнувшись в плащ, охотник наблюдал, как инквизитор вошёл в таверну и, подчёркнуто не обращая ни на кого внимания, сел за отдалённый стол. Из своего укрытия Ингер отлично видел его, но внешность инквизитора разглядеть не удавалось – хитрый лис устроился так, чтобы его лицо оставалось в тени.

Охотник наблюдал, как вошедшему принесли кувшин, к которому инквизитор, впрочем, так и не притронулся. Между тем, стемнело, на небе зажглись первые звёзды. Бледный свет взошедшей луны превратил дома в их призрачные подобия. С улиц исчезли редкие прохожие, ночная сырость и прохлада окутали город. Ингер выжидал.

Наконец, инквизитор поднялся. На мгновение, пока он шёл к выходу, в пляшущих отблесках факелов мелькнул его профиль – хищный нос с горбинкой, плотно сжатые губы, низкий лоб, изборождённый морщинами. Ингер подобрался и, дождавшись, пока гость покинет таверну, тенью скользнул следом.

Инквизитор шёл быстро, и охотнику стоило немалого труда поспевать за ним, оставаясь незамеченным. Укрываясь в тени домов, Ингер следовал за инквизитором на расстоянии. Густой слой грязи и нечистот, покрывающих улицы города, смягчал шаги, но несколько раз инквизитор всё же оборачивался, заставляя охотника прижиматься к стенам, ныряя в тень.

Они уже почти достигли рыночной площади, с боку которой вздымались в небо угловатые башни собора, когда инквизитор, будто всё же учуяв слежку, неожиданно свернул в боковую улочку. Сжав зубы и держа ладонь на рукояти кинжала, Ингер осторожно приблизился и замер, прислушиваясь. Ничего. Но не успел он сделать шаг, как уши уловили глухой вскрик и звук мягко упавшего тела.

Клинки сами скользнули в ладони, и миг спустя Ингер уже был за углом – как раз вовремя, чтобы заметить размытую тень, склонившуюся над чем-то на земле.

И тень заметила его.

Подняв тучу брызг, она бросилась прочь. Ингер метнулся следом, перепрыгивая через то, что ещё недавно было инквизитором. Кинжал просвистел в воздухе, и тварь, взвизгнув, споткнулась, прокатилась кувырком и бросилась дальше – но это её не спасло.

Проулок оканчивался тупиком. Глухие стены сжимали улочку с трёх сторон. И убийца сделал единственно возможное – бросился на своего преследователя.

Ингер успел заметить, как у его лица метнулась рука, вся в тёмных пятнах, по щеке скользнули когти. В полуразвороте ударил клинком, метя в грудь твари. Отточенное лезвие прошило воздух, и тварь атаковала снова – отчаянно-яростно, с изумляющей силой. Ингер принял удар на левую кисть и, не давая противнику опомниться, нанёс колющий в шею. Смертельная рана, казалось, лишь слегка замедлила движения отродья – убийца попятился, и в лунном свете Ингер увидел его лицо.

Удлинённый овал. Впалые щёки, ярко-алый рот – и омерзительные, влажно-бурые пятна вокруг тонких губ… Давешний пьянчуга с постоялого двора. Отродье дьявола. «Дитя ночи», беспокойный мертвец, которому не спится в своей могиле.

Убийца смотрел прямо на Ингера, и охотник мог поклясться, что слышит, как с кончиков острых, отросших когтей срываются бурые капли.

Наваждение рассеялось в миг – рука твари дёрнулась, выброшенная вперёд, и мощный удар швырнул Ингера на спину. Сверху свистнуло, охотника обдало волной пропахшего кровью воздуха – тварь прыгнула, пытаясь скрыться, но натолкнулась на выставленный клинок. Издав звериное рычание, отродье тьмы отшатнулось. В нём мало что оставалось от человека – вытянувшееся лицо с серой кожей, длинные заострённые зубы и, что страшнее всего, молчание. Тварь не проронила ни слова – даже когда охотник, вскочив на ноги, нанёс ей новый удар, тесня к стене, не выпуская, не давая ей уйти. Резкий выпад заставил тварь отступить, охотник ударил её ногой в живот, пригвождая к стене. И его второй клинок, до сих пор торчавший в спине твари и не причинявший ей особого вреда, пробил её грудь и вышел наружу.

«Дитя ночи» издало всхлип – слишком близкий к человеческому, и оттого ещё более страшный, что шёл он из горла не-человека. Ингер отступил на шаг, готовый к продолжению битвы, но тварь бесформенным мешком осела на землю и затихла. И в этот момент за спиной послышался шорох.

Охотник развернулся, оскальзываясь на размокшей грязи, и краем глаза уловил движение – там, где лежало тело инквизитора, от стены отделился тёмный силуэт и стремительно скрылся за углом. Выхватив клинок из того, что осталось от твари, Ингер бросился вслед за тёмной фигурой.

Незнакомец, кто бы он ни был, двигался с поразительной скоростью – каждый раз, когда Ингер выбегал из-за угла улицы, где перед этим скрылся силуэт, он видел тёмную фигуру в самом конце проулка, сворачивающей в очередной закуток. К тому моменту, когда стало очевидно, что незнакомец просто уводит охотника от места убийства, они миновали добрую половину города.

Ингер остановился. Дальнейшее преследование казалось бессмысленным. Привалившись к шершавой стене дома, он глубоко вдохнул пахнущий дымом и отходами воздух. Сердце бешено билось, отсчитывая мгновения. Только сейчас усталость, словно долго ждавшая момента, навалилась на плечи. Измазанная в грязи одежда облепила тело и, начиная подсыхать, сковывала, будто плохо пригнанный доспех. В висках стучало.

Дав себе краткую передышку, охотник побрёл назад, к месту гибели бедняги инквизитора. С того момента, как он увидел слугу Церкви входящим в двери таверны, его не отпускала смутная догадка. Но убедился он в своей правоте, только склонившись над телом.

Очередной жертвой ночного отродья стал инквизитор Пальдеварт – бывший соратник Ингера по совместной работе над сектой «добрых людей» из Трира, утверждавших, что мир создан не кем иным как Дьяволом и обречён на уничтожение. Сложное и запутанное дело, вылившееся в многодневные разбирательства с бесчисленными упорствующими еретиками, показало на первый взгляд невзрачного инквизитора во всём его блеске. Аскет и ярый приверженец католических догматов, доминиканец без устали трудился, распутывая многочисленные подробности – даже там, где сам Ингер готов был сдаться, инквизитор Пальдеварт оказывался на высоте. Он не сомкнул глаз, пока последний адепт секты не был вытащен на свет Божий и не предстал перед судом. И, хотя это был единственный случай, когда работа свела обоих инквизиторов вместе, Ингер – тогда ещё Герхард – смог убедиться, что Пальдеварт проявляет такую же одержимость в любом деле, вне зависимости от значимости изысканий. Точнее, проявлял…

Вглядываясь в обезображенное рваными ранами лицо, Ингер вполголоса бормотал молитву. Незаметно для себя он перестал верить в силу святых слов – его вера осталась где-то там, в Дармштадтском замке, утекла сквозь покрытые плесенью камни пыточной камеры вместе с его кровью. Но Пальдеварт в них верил – в руке инквизитора до сих пор были зажаты чудом уцелевшие чётки. Доминиканец никогда не стремился вверх, хотя при его безусловном таланте и не менее очевидной приверженности Церкви мог бы подняться до епископа. Сердце защемило – клятое отродье забрало одного из лучших, пусть и поплатившись за это собственной жизнью. Но жалкое существование твари ни в какое сравнение не идёт с жизнью инквизитора…

Ингер ещё раз осмотрел тело погибшего. Вне сомнения – тот же кровавый «почерк». И Пальдеварт, и отец-инквизитор Вальдуин были убиты одинаково. Безо всякой жалости: лицо и горло изодраны, на руках в разрывах сутаны виднеются многочисленные глубокие раны. Страшная смерть – жертва погибает, захлёбываясь собственной кровью. Точно так же была убита служанка, чьё тело Ульрих так и не позволил осмотреть. Но какая связь? И записка… Неужто таинственная Ли – одно из порождений ночи, как и встреченная сегодня тварь? Что ж, если так, то это ещё одна причина прикончить её. И всё же – какой смысл в оставленном послании? Зачем приманивать к себе собственную гибель? Судя по недавнему поединку, «дети ночи» не так уж и сильны, и одолеть Ли будет сравнительно просто. На что она надеется? Ждёт помощи? Ведёт его в ловушку? Припасает какие-то сюрпризы? Ингер сжал кулаки.

Будь ты хоть трижды благословлена самим Дьяволом, одной самоуверенности тебе недостанет.

Стоя на коленях рядом с телом Пальдеварта, Ингер протянул руку, чтобы в последний раз закрыть глаза инквизитора. Но не успел – в затылке вдруг вспыхнула оранжевым солнцем боль, и мир погрузился во мрак.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: