Глава 12

Подходя к крестьянскому становищу, Ингер издалека увидел горящие костры. На их же счастье, крестьяне остановились вдали от стен поместья – иначе на них наверняка бы уже обратила внимание стража.

Дюжий Харальд выскочил ему навстречу.

– Господин, – не скрывая радости, воскликнул он, – а мы-то уж думали, и не вернётесь вовсе!

– Я своё слово держу, – бросил на ходу охотник, – Харальд, собирай людей. Мы уходим.

– Погодите-ка, господин, – крестьянин почесал в затылке, – куда уходим? А как же фрайхерр фон Сигг? Разве не должны мы остановить его злые деяния?

– Не того останавливать собрались, – охотник повернулся к Харальду, – не торопись обвинять фон Сигга, Харальд. Я…

Договорить он не успел – со стороны становища раздались вопли, заметались огни, что-то глухо ударило.

Не сговариваясь, Ингер и Харальд бросились туда.

– Волк! – закричал кто-то, завидев их, – волк был здесь! Огромный!

– За ним! – скомандовал Харальд.

– Стоять! – заорал Ингер, но его не слушали. Крестьяне, хватая факелы, исчезали между деревьев.

– Дьявольщина! – прорычал охотник, бросаясь за ними.

Вопреки всякому здравому смыслу, толпа, ведомая гневом и ужасом, направилась не от поместья, а к нему. Огненная река стеклась к неприступным стенам. Ингер увидел, как ворота имения распахнулись, и на толпу двинулись конные стражники. Их оказалось неожиданно мало, около дюжины, но эти вооружённые мечами и копьями солдаты в полной боевой броне врубились в разрозненную толпу крестьян, как горячий нож в снежный ком.

В ход пошли росшиндеры, которыми крестьяне с неожиданной ловкостью вспарывали животы коням. Упав, придавленные трупами лошадей и отяжелённые бронёй воины не могли подняться, и крестьяне с ненавистью добивали их, срывая шлемы и разбивая головы стражников.

Уворачиваясь от ударов, Ингер пытался прорваться к мосту. Почему фон Сигг не отдаст команду отступить? Почему не закроет ворота?

Оставшиеся в живых стражники оттеснили крестьян от поместья, и охотник был вынужден отходить вместе со всеми. Один из ударов конного стража настиг его – кончик клинка прошёл по касательной, оставив на лбу длинный росчерк. Неопасная, рана, тем не менее, лишила его возможности биться – кровь заливала глаза, и охотнику пришлось задержаться, поспешно отрывая от своей рубахи полосу, чтобы перетянуть порез.

Его кинжалы были бесполезны против копий и мечей солдат, но крестьяне, судя по всему, и так справлялись неплохо. Ведомые Харальдом, они двинулись в новую атаку, видя, что силы врага убывают.

Ингер отошёл в тень, непослушными пальцами затягивая узел на затылке. В голове пульсировала влажная боль. И чёрный волчий силуэт, показавшийся рядом, он принял вначале за морок.

Но тот стоял прямо перед охотником – получеловек-полуволк. Вервольф. Волчий пастырь, отродье, созданное Дьяволом.

Охотник метнул кинжал – и чудовище, взвизгнув, осталось лежать на земле, будто щенок, отброшенный носком сапога.

Ингер подошёл ближе.

На траве, окроплённой чёрной кровью, растянулся давешний карлик – «гном» фон Сигг, радушный хозяин поместья. Его обнажённое тело покрывала густая шерсть, а из оскаленного рта рвался вой.

MorbusLycanthropy. Ингер поднял взгляд – сквозь сизые тучи пробивался тусклый круг луны.

– Почему вы не сказали мне? – рявкнул охотник.

«Волк»-карлик, корчась, силился ответить, но лишь ронял изо рта белёсую пену. Его ноги подёргивались в судорогах, словно выродок пытался убежать.

– Я-я… – наконец вымолвил он, – я-то знаю, кто вы такой. И вы бы… убили меня на месте, признайся я вам.

– Глупец, – прошипел Ингер, – и стоите над глупцами! Они сами убьют вас, едва увидят! Какого дьявола вы отправились в лес?

– Господь свидетель, – дрожащим голосом ответил карлик, – удержаться не мог. Зовёт ведь… чую, как волком становлюсь…

Ингер нагнулся над фон Сиггом. Некогда импозантный, несмотря на свою миниатюрную пухлую фигуру, «гном», казалось, растерял последние капли уверенности в себе и по-женски ахнул, когда охотник выдернул кинжал из его плеча. Плечо покрывали густые, жёсткие волоски – как и всё остальное тело карлика, за исключением тщательно выбритого лица.

Охотник сбросил котту и подал её трясущемуся фон Сиггу.

– Наденьте это. И идёмте со мной.

Тот кое-как завернулся в ткань. Но, едва они двинулись к замку, как путь им преградила толпа крестьян. Их ряды поредели, но в глазах оставшихся в живых горела злоба.

– Господин, я вижу, вы схватили вервольфа, – вперёд выступил Харальд. Его иссечённое лицо казалось чёрным от запёкшейся крови. – Мы тотчас убьём это отродье Дьявола!

– Нет, – глядя в измученные, уставшие, но не знающие сомнения лица, Ингер решил использовать последнее, что у него осталось, – этот человек будет осуждён по всем правилам, которые диктует нам святая Церковь. Доставим его в селение.

В глаза фон Сигга Ингер старался не смотреть.

***

В деревню они добрались глубокой ночью. Поддерживаемый с двух сторон, фон Сигг едва плёлся и поминутно охал. Вид у него был жалкий, но озлобленные крестьяне жалости не знали. Ощерившись, они подгоняли несчастного, и, казалось, лишь присутствие охотника удерживает их от того, чтобы растерзать «зверя» на месте. На самого Ингера поглядывали косо, но молчали.

В селении фон Сигга заперли в пустующем подвале, отложив суд над ним до утра. Угрюмые, но торжествующие крестьяне поспешили оповестить отца Ульриха об успешной «охоте» – тот пришёл, помаргивая припухшими глазками, прочёл краткую молитву о погибших и благословил выживших.

– Возлюбленные братья мои, – говорил Ульрих, поглядывая в сторону подвала, – Господь с нами. Много лет мы, сами того не зная, жили под гнётом дьяволова отродья. Сегодня правосудие свершилось…

Ингер, стоя в отдалении, хмыкнул.

– Но радоваться ещё не время! – поднял палец святой отец, – вместе с вами я скорблю о павших, и их тела должны быть преданы земле по христианскому обычаю.

Среди собравшихся послышались одобрительные возгласы.

– Дьявол не дремлет,– продолжал Ульрих, – а потому мы должны поскорее убедиться, что ни одно из отродий в гнезде его приспешника не уйдёт безнаказанным. Пока наш враг ослаблен, его подручные уязвимы…

И, глядя в усталые лица крестьян, их пастырь добавил:

– Где, как не в этом вместилище ереси и колдовства кроется причина недавних наших бед? И как знать – не томятся ли бедные пропавшие сельчане в этом узилище?..

Больше ему не понадобилось ни слова – возбуждённо переговариваясь, крестьяне, всё так же возглавляемые Харальдом, двинулись снова к поместью. В их жилах ещё не остыл огонь недавней битвы, а речи святого отца послужили тем ветром, который раздул его ещё больше.

Ингер уходил последним.

Фигура Ульриха, казалось, росла из самой земли – чёрный истукан, щедро раздающий благословения. Охотник поравнялся с ним, их глаза встретились, и во взгляде святого отца охотник не увидел и намёка на совестливость за недавнюю ложь. Ульрих благостно взглянул на него, осеняя крестом, на его губах зазмеилась тонкая улыбка. Ингер стоял перед ним, держа ладони на рукоятях кинжалов – во влажной, прилипшей к телу рубахе, стянутой перевязями клинков, в грубых перчатках и с неизменной сумой на боку. Из-под обрывка ткани, перетянувшего лоб, сползали щекочущие бурые капли. Цепкие глаза святого отца обшаривали каждую мелочь, будто что-то отмечая.

Ни слова не сказав, Ингер пошёл прочь – под внимательным взглядом, сверлящим его спину.

Он был измождён, но времени на отдых не оставалось. Утром незадачливого «гнома», скорее всего, повесят, если не хуже. Оставалось надеяться, что в светлую голову отца Ульриха не придёт идея привлечь к суду над фон Сиггом кого-нибудь из инквизиторов, которые сейчас могут шнырять в окрестных землях…

Луна окончательно скрылась за тучами, подул ветер, охлаждая горящий лоб. Охотник ускорил шаг.

Ворота поместья по-прежнему стояли нараспашку, и пространство перед опущенным мостом покрывали трупы лошадей, крестьян и стражников. В окнах дома фон Сигга плясали огоньки. Пробравшись между убитыми, Ингер миновал зловонный ров и узкий внутренний двор, оказавшись в доме.

Внутри царил кавардак – крестьяне постарались на славу, рыская по дому и вытаскивая из комнат перепуганных служанок. Где-то слышались звуки борьбы – видимо, в доме ещё оставалась стража. Разгромленные залы без слов подтверждали – фрайхерр фон Сигг явно преувеличивал достоинства своей охраны.

Давешнего холёного мужчину в бархатном наряде Ингер обнаружил на просторной кухне – тот сидел, привалившись спиной к закопчённому котлу, а на его лице застыло удивлённое выражение. Рядом валялась толстая кочерга, от которой растекались алые струйки.

Если в поместье и были выжившие стражники, то ослеплённые ненавистью крестьяне прикончили их раньше, чем те успели организовать достойный отпор. Пощадили лишь женщин – кучка плачущих, укрывающих лица служанок и кухарок жалась в углу одного из залов, куда их согнали пинками.

– Господин… – сунулся к Ингеру один из крестьян, но тот жестом отмахнулся от него.

– Все целы? – спросил охотник, обращаясь к перепуганным женщинам.

На него воззрился десяток пар глаз – в глубине чёрных зрачков плескался ужас пополам с ненавистью.

– Я спрашиваю – все ли целы? – повысил голос Ингер.

Служанки торопливо закивали, на их полуприкрытых лицах явственно обозначилась перемена – фигура Ингера и стоящие за ним вооружённые крестьяне всё ещё внушали им ужас, но ненависть постепенно уступала место облегчению.

– Ваш господин обвиняется в серьёзном преступлении, – начал Ингер, внимательно разглядывая женщин, – вероятно, что утром он будет казнён.

Каждое слово, напряжённо улавливаемое толпой, приходилось тщательно взвешивать. Фигура Ульриха, выросшая до исполинских размеров, будто возвышалась позади собравшихся – незримая, призрачная, но её глаза и уши были здесь.

– Вы можете доверять мне, – произнёс охотник, – моё имя Ингер Готтшальк, я действую с благословения Святой Церкви. Я здесь, чтобы установить истину. Господин фон Сигг обвиняется в колдовстве и связи с нечистым, благодаря коей он стал волчьим пастырем. Правдивы ли эти обвинения? Мне нужно знать, есть ли у вас что сказать в его защиту или в подтверждение его вины?

Никто не ответил ему, но служанки начали шушукаться. Ингер молча ждал. Его взгляд перескакивал с одной девицы на другую, и охотник заметил, что из разрозненной группки служанок одна так и не открыла лицо и держится чуть поодаль, не принимая участия в перешёптывании. Её длинные тёмные волосы свешивались из-под платка, которым служанка повязала голову. Платок был аккуратно стянут узлом под острым подбородком.

– Итак? – спросил Ингер. Служанки разом затихли.

– Смотреть на меня! – вдруг рявкнул охотник. Женщины вздрогнули и как одна уставились на него – кроме той, в платке. Её худые плечи под платьем задрожали, но головы она не подняла.

Шагнув к ней, Ингер резко схватил её за подбородок, поднимая лицо к свету. В следующий миг они оба отшатнулись друг от друга – испуганная девушка дрожала, часто моргая, а сердце в груди охотника бешено колотилось.

Половину лица служанки занимало уродливое коричневое пятно. Печать Дьявола. Неоспоримый знак связи с нечистым… Здесь, в поместье, фон Сигг укрывал ведьму.

Ингер отступил, утирая со лба пот, смешанный с кровью. Теперь карлика ничто не спасёт.

Сзади послышались невнятные выкрики – крестьяне разглядели девушку.

– В деревню их, всех! – отрывисто скомандовал Ингер, не давая крестьянам опомниться. На лицах мужиков уже начинало проступать так хорошо знакомое ему выражение – безотчётной, слепой злобы, замешанной на такой же слепой, истовой вере.

– Окружить и увести! – Ингер подтолкнул в спину одну из служанок, глядя, как некоторые из крестьян тянутся к поясным ножам, – живо! И чтобы все добрались целыми!

– Но ведьма… – пробасил кто-то – кажется, местный кузнец.

– Ведьма, – повторил Ингер, скользнув к кузнецу и глядя в его узкие, бледные глазки под развесистыми бровями, – а ты хочешь, чтобы другие ведьмы ускользнули? Хочешь или нет?

– Нет, – помотал бородой кузнец.

– Эти женщины многое знают, – продолжал охотник негромко, – и через них я выйду на других пособниц Дьявола, уж поверь мне.

Кузнец обшарил взглядом фигуру Ингера – в его глазах отчётливо прочиталось доверие к человеку, который, по-видимому, знает своё дело.

– Уводите, – повторил Ингер.

Крестьяне споро окружили служанок и погнали прочь из поместья. Ингер выждал, пока последний из них покинет залу, и быстрым шагом двинулся вглубь комнат.

У фон Сигга, этого укрывателя ведьм и сибарита, должна была иметься библиотека. Пока охотник миновал бесконечные комнаты и залы, где вдоволь похозяйничали спущенные с поводка мужики, из головы не шли давешние слова травницы.

Анна родила девочку в положенный срок. Да только та не жилицей оказалась. Дьявольская печать в пол-лица была у младенца…

Выжила, значит, девочка. И не утопили её убитые горем родители, а отдали на воспитание фон Сиггу. Зачем?..

Ответ нашёлся в библиотеке – такой простой и ясный, лежавший буквально на самой поверхности. Йерменвард фон Сигг действительно был искушённым книголюбом – в его домашнем собрании нашлись дюжины книг, оформленных в аккуратные переплёты тиснёной кожи с застёжками, инкрустированными каменьями. Изумительные снаружи, внутри эти дорогие фолианты содержали мерзость – многочисленные красочные рисунки уродцев, выполненные настолько аккуратно, что нельзя было обойти стороной подозрение, не с натуры ли рисовали неведомые художники эти устрашающие фигуры.

Левой рукой охотник потянулся к висящей на боку суме и застонал от боли, скрутившей запястье. Ему нужен был отдых… Подарок старого колдуна работал безотказно, но искалеченная рука, которой за этот день пришлось немало потрудиться в битве, требовала покоя.

Кое-как Ингер достал свою книгу и снова перелистал её, сравнивая иллюстрации с теми, что встречались в фолиантах фон Сигга. Отвратительные картинки заставляли гадливую дрожь пробегать по телу. Казалось невероятным, что подобные твари вообще могут ходить под Божьим небом, но Ингер заставлял себя смотреть. Мало-помалу он обнаруживал отдалённое, но всё же сходство – в изображениях шестипалых карликов, в портретах страшилищ, где с трудом угадывались человеческие черты. Собрание книг Йерменварда и томик из замка фон Франкенштейн явно принадлежали людям, увлечённым одной и той же мерзостью. Но фрайхерр фон Сигг был собирателем не только книг, но и людей…

Среди фолиантов охотник обнаружил несколько рисунков. На жёлтых листах поверх кое-как затёртых надписей были неловкой рукой начертаны наброски лиц и фигур, преимущественно женских. Девушки с дьявольской печатью среди них не нашлось, но одно лицо показалось Ингеру знакомым. Сунув пачку листов вместе с книгой в суму, он вернулся на кухню.

Бесславно погибший от кочерги управляющий поместья по-прежнему сидел там, невидяще глядя в пространство. Опустившись на одно колено, охотник осторожно расстегнул на нём сюрко и отвернул ворот рубахи.

Он был готов к увиденному, но всё же ощутил, как противно заныло где-то внутри.

Поднявшись, на негнущихся ногах охотник двинулся в обратный путь – подальше от проклятого имения.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: