Глава 25

Рука с зажатым клинком метнулась вверх, но выстрел грохнул раньше. Перегрин покачнулся и кулем повалился на пол, его лампа загрохотала по полу, разливая жирно блестящую лужицу масла.

– Зачем? – прошипел Джи в лицо китаянке. 

Вместо ответа та кивком указала на кинжал в его собственной ладони.

– Он мог нам пригодиться, – Джи наклонился к телу мистика, – ладно, что есть, то есть. Отвернись. И следи за коридором.

Лезвие вспороло запястье Перегрина.

Зал, переполненный людьми – приземистые комнаты с округлыми сводами – озеро – костры, разведённые в старых бочках, танцы на улицах, портвейн рекой – худосочное лицо в очках, заляпанный фартук – человек сплёвывает кровь, машет рукой, приглашая за ним – ажурная винтовая лестница, огромные насосы, четырёхугольный ящик на подставке – машина… машина… машина…

– Идём, – Джи поднял фонарь.

– А как же он?..

– Не бойся, не оживёт.

– Но…

– Его машина осталась в Подземном городе. Без неё он такой же человек, как… – Джи посмотрел на Кван, – ладно. Перегрин мёртв раз и навсегда. Пошли.

Короткий коридор, ответвлявшийся от тауэрского тоннеля, закончился квадратным тупичком с распахнутым в полу люком. Китаянка, в очередной раз оглянувшись туда, где осталось тело мистика, шёпотом спросила:

– Как ты узнал?

– Я же монстр, – Джи свесил ноги в люк, – а у нас свои дороги.

Девушка коротко кивнула. В её тёмных сумрачных глазах застыл немой вопрос, но Джи, легко этот вопрос угадавший, промолчал. Китаянке ни к чему было знать, что он способен по крови читать человека как сумбурную, но всё же раскрытую книгу. И тем более Кван не стоило быть в курсе, что в череде лиц, мелькнувших среди воспоминаний Перегрина и рабочего, было и её лицо.

Раскосая Ю.

Лабиринт узких переходов, начинавшийся внизу, кружил, словно бесконечная адская карусель. И, если бы не кровь мистика, плутать в этих однообразных кирпичных стенах можно было бы днями. Но Джи уверенно ориентировался, без малейших раздумий выбирая нужные повороты. Из-за спины доносилось частое дыхание Кван.

Конечно, она прислуживала Перегрину на подмостках, и не раз – поэтому её образ мог и должен был остаться в памяти фокусника. Но откуда рабочий, рядовой «подземник», знает Кван, и отчего так фривольно к ней обратился, словно к старой подельнице? Ошибся, с кем-то спутав? Джи усмехнулся. Вряд ли по Лондону толпами разгуливают китаянки. Но Кван не сумела воспользоваться ситуацией. Почему? Если она «подземница», то сумела бы без проблем уболтать рабочего. Прикинулась, чтобы снять подозрения со стороны Джи? Но даже если так, зачем ей вообще тащить его сюда?..

Очередной коридор раздался в стороны, открывая квадратную комнату со стенами, изрезанными глубокими нишами. В нишах застыли серые плотные свёртки, похожие на огромных червей. На полу толстым слоем лежал белёсый песок. 

Под ногами захрустело. Джи поднял фонарь выше – с ближайшей стены оскалился череп, торчащий из разорванного свёртка.

– Катакомбы, – Джи поддел ногой полураскрошенную кость на полу, – мы уже близко. Идём.

Кван ничего не сказала, лишь прерывисто выдохнула. Свет от её лампы метался и прыгал, и казалось, что жуткие комки извиваются в своих нишах, тщетно пытаясь выбраться наружу.

Катакомбы тянулись и тянулись, одна усыпальница шла за другой. Рядом с давно истлевшими телами глаз улавливал очертания круглобоких амфор с крохотными ручками у горла.

– Это не склепы «подземников», – прошептала Кван.

– Когда прокладывали метро, под Лондоном нашли остатки построек времён Римской империи, – негромко ответил Джи, – не удивлюсь, если эти захоронения немногим моложе.

Череда катакомб внезапно прервалась – в стене очередной крипты, оказавшейся тупиковой, зиял грубый пролом. Из неровной дыры несло так, что китаянка зажала нос.

– Ну и…

– Тихо! – шикнул Джи.

Медленные размеренные шлепки звучали совершенно отчётливо – как будто кто-то не спеша брёл по воде. Шлепки удалялись. Джи притушил фонарь и осторожно выглянул в пролом.

Тёмная фигура тащилась по длинному зловонному тоннелю, волоча за собой не то весло, не то багор. Лампа в её руке слабо мерцала, освещая раздутую колыхающуюся тушу. Существо, издали похожее на человека, тяжело переставляло ноги в безразмерных парусиновых штанах.

Лицо Кван, выглянувшей из-за плеча, перекосилось, на лбу заблестел пот. «Мой бог», прочёл Джи по её беззвучно шевельнувшимся губам. Он жестом указал на удаляющуюся тушу. Китаянка в ужасе замотала головой. Джи пожал плечами и шагнул в дыру.

Существо с веслом уже ушло довольно далеко – громоздкая фигура в ореоле жёлтого света ещё виднелась, но шлепки ног уже звучали приглушённо. Чем бы ни было это отродье, оно двигалось со скоростью идущего мужчины. И Джи последовал за ним, осторожно ступая по склизкому полу и стараясь не думать о природе текущей под ногами вонючей жижи.

Лёгкие шаги сзади сказали о том, что Кван всё же предпочла общество двух монстров перспективе коротать время в компании скелетов. Китаянка погасила свою лампу, и теперь дорогу освещал лишь едва теплящийся фонарь в руке Джи.

Существо впереди изредка останавливалось, шаря веслом в грязи. Джи замирал, заслоняя фонарь полой распахнутой куртки, Кван позади затаивала дыхание. Человекоподобное отродье наклонялось, выставляя необъятный зад, что-то выуживало и двигалось дальше. Шлепки его ног перекатывались под сводами коридора.

Целая вечность прошла, прежде чем справа обрисовался аккуратный арочный проём красного кирпича. Тварь, поглощённая своим занятием, ни разу не оглянулась.

Джи свернул в проём – и тут сзади волной обрушился истошный вопль китаянки.

– Оно нас увидело!

– Бежим! – крикнул Джи и, схватив Кван за руку, помчался прочь от зловонного коридора. Мимо проносились редкие квадратные колонны толщиной в половину человеческого роста. Нырнув за одну из них, Джи прислонился к сырому кирпичу. Китаянка рядом тяжело дышала. В наступившей тишине её сердце оглушительно билось, потрескивал прикрытый одеждой фонарь.

– Кажется, оторвались, – сказал Джи, выглянув из-за колонны.

Отродье с багром, видимо, сочло преследование пустым делом. Вокруг царил непроглядный мрак, и напрасно Джи до рези в глазах вглядывался в эту бархатную черноту – мерцающей точки света нигде не было видно. Безмолвие нарушалось лишь собственным дыханием.

– Пойдём.

Пугливо озираясь, китаянка поспешила за Джи, стараясь держаться рядом. В пляшущем свете фонаря тени причудливо извивались, и каждая колонна представала подобием раздутого монстра. Между кирпичными столбами поблёскивала чернильная вода, в которую с низкого сводчатого потолка срывались капли.

– Это же озеро, – прошептала Кван, – настоящее озеро под землёй…

Берег подземного водоёма незаметно перешёл в широкий зал, отгороженный лишь приоткрытыми решётчатыми воротами. За лохматыми от ржавчины прутьями зал уходил в темноту.

– Смотри, – Джи наклонился, опустив фонарь к полу, – это не современная кладка.

По низу стены тянулся ряд грубо обтёсанных каменных блоков. Скреплявший их состав, если он и был, давно выкрошился, и в стыки набилась почва. Почва же служила и продолжением стены – на уровне пояса каменная кладка кончалась, и выше шёл земляной срез, укреплённый частыми деревянными балками.

– Что-то средневековое, – оглянувшись в очередной раз, нахмурилась Кван.

– Или более раннее, – согласился Джи.

Он встретился взглядом с китаянкой – и в её бездонных глазах прочёл собственные невысказанные мысли. 

Мы оба видели, как такое создавалось.

Джи молча двинулся дальше. Идущая рядом Кван часто дышала, подошвы её ботинок выстукивали глухую дробь по влажному полу.

Шум донёсся не сразу. Возникнув на самом краю слышимости, он тихо и назойливо гудел, раздражая своей неуловимостью. Джи поморщился. Лицо Кван оставалось бесстрастным – девушка ещё ничего не слышала. И только через несколько минут, когда очередной полукаменный-полуземляной зал остался позади, китаянка насторожилась.

– Ты слышишь?

Джи уже разбирал в этом шуме отдельные голоса. Гомонила толпа, кто-то выкрикивал песню под нестройное буханье и дудение.

– Что это? – прошептала Кван.

– Праздник, – Джи улыбнулся, – и конец нашего пути.

Фонарь в руке погас.

***

Город был огромен. Бесконечные улицы, прямые как стрелы, тянулись вдоль уходящих в землю домов – каменных остовов без окон, кирпичных скелетов со слепыми проёмами-глазницами, монументальных исполинов со стенами в человеческий рост толщиной. На улицах мерцали костры, разожжённые в старых глиняных амфорах, в железных бочонках и самодельных очагах. Группки людей собирались у огня, кочевали от костра к костру, передавая друг другу бутылки, мешочки, палочки с нанизанными кусками. Пахло жареным хлебом, рыбой и пивом, дымом с душком румяного мяса, тяжёлым человеческим потом. Кругом пели, пили и смеялись. Звучали вистлы, лились корявые мелодии из-под неумелых пальцев, голоса, заплетаясь, выводили песни на разный лад.

– У них праздник… – глаза Кван, прижавшейся к стене у входа в город, заблестели, – ведь сегодня Рождество…

– Думаешь, здесь нам предложат по куску пирога?

Джи натянул кепи, позаимствованное у одного из встреченных в тоннеле «работяг», и двинулся по улице, обходя костры. На него не обращали внимания. Откуда-то сбоку со смехом вылетел молодой сорванец, размахивая бутылкой и обгрызенным рыбьим хвостом.

– С Рождеством! – выкрикнул парень, опрокидывая в себя остатки содержимого и швыряя бутыль на землю, – с Рождеством, чтоб его так!

Он помчался дальше, а Джи задумчиво поддел ногой бутылку. «Джин. Произведён и розлит в Лондоне. Спиртовая компания Бремера и сына. 1788 год от Р.Х.» – значилось на полувыцветшем ярлычке.

Подошедшая Кван опасливо покосилась на группку у ближайшего костра.

– Куда дальше?

– Найдём того, кто руководит этой бражкой, – Джи прикусил губу, – и побеседуем…

– Ирр?

– Нет, – односложно ответил Джи и нырнул в один из тёмных боковых переулков.

Не все воспоминания Перегрина отличались чёткостью. Пришлось поплутать по запутанным улочкам, спугнув уютно устроившуюся парочку. Вслед донеслись ругательства пополам с женским смехом. Кван поморщилась.

Чем дальше шёл Джи, увлекая за собой китаянку, тем более знакомыми представали виды вокруг. Об этом месте мысли почившего фокусника были почти так же чётки, как о машине – мистик наверняка часто бывал здесь. Глухие стены из серых блоков, запертые и наполовину врытые в землю железные ворота, и, наконец, краснокирпичное здание с крохотными зарешеченными оконцами.

– Похоже на арестный дом, – пробормотала Кван, касаясь стены, – я бывала в таких…

– Я чего-то не знал о тебе, моя дорогая? – донёсшийся сбоку голос заставил вздрогнуть, – это и есть арестный дом. И тебе это прекрасно известно.

Джи обернулся, уже зная, кого увидит перед собой.

– Добро пожаловать в Подземный город, господин Джи, – маленький худой человечек в очках и грязном фартуке тепло улыбнулся, – вы как раз успели к празднику.

***

Костёр тихо трещал в маленьком очажке, сложенном из камней – должно быть, так складывали свои очаги первобытные люди. Возможно, Кван могла бы что-нибудь об этом рассказать, но сейчас она напряженно молчала, переминаясь с ноги на ногу. Очкарик в фартуке задумчиво смотрел на пламя. Джи выжидал.

Вокруг больше не было ни души. Праздник остался где-то позади, его отголоски лишь слабо доносились сквозь треск углей в костре. Арестный дом высился мрачной громадой.

Маленький человечек, покашливая, протянул к огню сухие ладони.

– Итак, – заговорил он, – вы, господин Джи, оказались ловчее многих своих предшественников. А моя дорогая умница обернулась волком в шкурке овцы. Ну что ж. Попасть в Подземный город не так трудно. Трудно выбраться из него. А пока я решаю, что делать с вами и красоткой Ю, будьте моим гостем, досточтимый сэр. Хотите джину?

– Я пришёл предложить вам нечто более ценное. Вашу жизнь.

Очкастый засмеялся.

– Вот это вряд ли, – сообщил он, отхохотавшись и сплюнув в костёр, – от джина, кстати, отказываетесь зря. У нас тут его целый склад. Правда, слегка просроченного – склад забросили ещё лет сто назад.

– Мы пришли, чтобы получить ответы, – подала голос Кван.

– Какие ответы? – удивился человечек в очках, – ответы на что ты здесь хочешь найти, моя милая Ю?

– Почему вы зовёте её Ю? – перебил Джи.

– Потому что это её имя, – на лице человечка появилось участливое выражение, уголки губ скорбно опустились, – ай-яй-яй. Малышка опять попалась на лжи, да? Что ты ему наплела, Раскосая? И для чего притащила сюда?

Под взглядом Джи Кван попятилась.

– Я…

– Давай, расскажи, – подбодрил очкастый, – расскажи, что тебе было поручено выкрасть дневники цветочницы. А ты натворила дел. Мало того, что записи не достала, так ещё и зазря всю семью бедняжки сгубила.

– Это неправда! – глаза Кван сверкнули, – это не…

Детские ладошки китаянки сжались в кулаки, но Джи опередил девушку. Один шаг, быстрый взмах – и на перехваченном запястье Кван расцвёл короткий алый росчерк.

На вкус её кровь оказалась обычной – всё те же нотки металла и пряной горечи, но воспоминания… Волна перемешанных, спутанных образов захлестнула и накрыла, картины завертелись, утягивая в свой водоворот, лишённый времени и пространства. В нём отсутствовала малейшая упорядоченность, образы метались, наслаиваясь друг на друга, поглощаясь и смешиваясь. Мелькнуло лицо Стефани. Бульдожьи обвисшие щёки Бернарда, нервная фигурка Флоренс, их дочери.

– Она не убивала, – выдохнул Джи, отбрасывая руку Кван. Китаянка пятилась, сжимая запястье, её глаза под размётанным палантином превратились в два сверкающих тёмных рубина.

– Вот как, – человечек пожевал губами, – забавную компанию себе подобрала Раскосая. Тёмная тварь, значит. Затесался к нам один такой… Сколько наших с разодранными шеями нашли, пока его изловили.

– Она не убивала, – продолжал Джи, не обращая внимания на слова очкастого, – кровь Стефи и её семьи на руках ваших палачей. Тех же, кто устроил взрыв котла в паровозе на Ипсвич. Вам назвать имена? Большой Джо. Хитрец. И эта крыса Стик, которую вы подослали на Кинг Уильям – он тоже приложил свою грязную лапу к делу Стефани.

– О-хо-хо, – очкастый нервно рассмеялся, – не думал, что когда-нибудь столкнусь с тёмной тварью так близко. Наши болтали, что вы умеете вызнавать правду из крови, да я не верил. Но, видимо, время пришло.

– Время слишком зыбко, чтобы ему можно было доверять. Кому как не вам знать об этом, сэр… сэр?

– Зовите меня Мастером, – человечек поклонился, его пальцы, прикоснувшиеся к несуществующей шляпе, дрожали, – и что же, я следующий на очереди в вашем перечне блюд?

– Это зависит от того, насколько охотно вы будете мне отвечать.

– Если я буду убит, вы отсюда не выйдете, – заявил Мастер, – думаете, я не предупредил своих людей о незваных гостях? Прямо сейчас за нами наблюдают.

Он не лукавил – дыхание по крайней мере десятка человек звучало для Джи так же отчётливо, как стук собственного сердца. Они были рядом: за стенами арестного дома, за углами, в арках и подворотнях. 

– Полагаю, если вы останетесь живы, то тем более позаботитесь, чтобы я никогда не покинул этот гостеприимный город, – Джи не подал виду, что знает о правдивости слов Мастера, – так что начнём – и не советую мне лгать. Кто такой Ирр?

Кван, тихо стоявшая рядом, ойкнула. Мастер рассмеялся.

– А я думал, вы догадаетесь.

– Итак? – спокойно уточнил Джи.

– Ирр – это история, – очкастый хрипло прокашлялся, – история, которую мы выдумали и запустили в массы. Видите ли, крыса из крыс в любой стае найдётся… – короткий взгляд в сторону Кван, – и на каждую хвостатую тварь должна быть крысоловка.

Мастер снял очки и начал аккуратно, почти любовно полировать дужки рукавом потёртого джемпера, не переставая говорить.

Слишком много лондонцев в последние годы стали слышать о Подземном городе, и это были те люди, которым полагалось считать, что у них под ногами только трубы и глина. Поэтому была создана легенда о безумном Ирре, якобы видевшем нечто под землёй и лишившемся рассудка. Легенда разнеслась, укоренилась, обросла деталями, не просто отпугивая излишне любопытных, но и переводя само существование «второго Лондона» в статус баек. Тем же, кого не страшила перспектива до конца дней пускать слюни в приюте, предлагалось встретиться с Ирром лично – разумеется, не за бесценок.

– У нас живут сотни людей, и им надо что-то есть, – размеренно говорил Мастер, поглаживая оправу очков, – а ещё они пришли сюда ради безопасности, которую не могут получить на ваших улицах. И мы делаем всё, чтобы им эту безопасность обеспечить.

От согласившегося на встречу с Бродягой требовали полнейшей секретности и назначали рандеву где-нибудь подальше от людских глаз. Больше несчастного никто и никогда не видел, принесённые деньги исчезали вместе с ним.

Джи слушал Мастера и кивал. Услышанное совпадало с тем, о чём сказали воспоминания Кван и Перегрина. Пока что хозяин был откровенен со своим гостем.

А вот китаянка всё время лгала. Она заманила Джи в Подземный город, чтобы использовать как средство дознания – выбить у Мастера информацию о машине. Раскосой прислужке Перегрина, понятное дело, никто и никогда не открыл бы секрет. Но «тёмной твари» достаточно одной капли крови. Кван, или Ю, или как её там, наверняка всё это время знала об умениях «детей ночи».

Джи усмехнулся. Мастер вопросительно прищурился на него.

– С лордом Мэйблом вы дали маху, – заметил Джи.

Мастер водрузил на нос очки и кивнул.

– Признаю. Но этот паршивец умудрился наделать шуму своей статейкой.

– Уж что-что, а доставать и наводить шороху он умел. Но у Мэйбла были свои принципы.

– Принципы… – очкастый скривился, – принципы работают лишь до тех пор, пока ты не голоден. Это удел аристократов. А у бедняков один принцип – набитый живот.

Джи промолчал.

– Бедняки – мы – это изнанка вашего благопристойного общества, – Мастер закашлялся, сплёвывая тягучую чёрную слюну, – те, кто как будто никогда и не существовал. О ком принято забывать – но на ком только и держится весь этот грязный гнилой город… Для вас мы парии, отверженные, неприкасаемые. Но вы платите нам. И, – он назидательно поднял кривоватый палец, – именно мы создаём вашу жизнь.

– Честный обмен, не так ли? – Джи усмехнулся и поёжился. От стены рядом тянуло сыростью.

– Вот именно, – обрадовался Мастер, – честный и равноценный. Вот почему нечистоты до сих пор не текут у вас по тротуарам. Вот почему в ваших домах тепло и всегда есть уголь, а сами дома ещё стоят. Вы блаженствуете, пока мы пашем. Но именно за нами – будущее.

– Из вас вышел бы отличный проповедник коммунизма, Мастер.

Маленький человек рассмеялся. Он хохотал и всхлипывал, бил себя ладонями по коленям и сгибался в приступах веселья, как будто Джи только что рассказал шутку века.

– Коммунизм… – наконец выговорил он, – да, можете думать, что именно такое общество мы здесь создали. Но не в строе дело. То, что вы видите сейчас, – верхушка айсберга.

– И я пришёл сюда не ради неё, – перебил Джи, – я знаю, что вы владеете секретом времени.

С лица Мастера сползла улыбка.

– Он нужен мне, – продолжал Джи, – я готов за него заплатить.

– Мы зарабатываем достаточно, – очкарик покосился в сторону.

Джи проследил за его взглядом.

– Значит, если я подаю пенс нищему – то кормлю вашу казну, так, Мастер?

– На одних подачках не прожить – хотя не думаю, что вам об этом что-нибудь известно.

– Подаяние, чистка обуви, продажа газет… – перечислял Джи, не обращая внимания на откровенную грубость собеседника, – и даже торговля горячими пирожками, да, отец?

Старичок, волокший мимо тележку паронагревателя, вздрогнул и сгорбился ещё больше. Сухие жилистые ноги в разношенных ботинках так и замелькали под хламидой.

– Это меньшее, с чего мы живём, – Мастер позволил себе чуть более широкую улыбку, обнажив желтоватые ровные зубы, – не все «подземники» нищи и бесталанны. У нас есть подлинные дарования.

– Перегрин, – по угасшей улыбке очкастого Джи понял, что наугад брошенное имя попало в цель, – три шиллинга шесть пенсов с человека. Вот кто ваш золотой ручей. Он ведь умирает для вас, Мастер, умирает раз за разом. Кстати, а как он это делает?

Очкастый отвёл глаза. Его брови дрогнули, сдвигаясь к переносице.

– Люди верят в него, – глухо проговорил Мастер, – и этим он живёт. Понимайте как вам нравится, сэр.

– Какой же фокусник без магии, верно? – Джи примирительно поднял руку, – оставим Перегрина. Мне нужен не он, а машина, возвращающая его назад во времени.

– Машина не для таких как вы.

Джи изогнул бровь.

– Почему же?

– Уходите. Это ваш первый и последний шанс убраться отсюда живыми. Уходите и забудьте про машину!

– Не выйдет, Мастер, – Джи пожал плечами, – так легко – не выйдет.

– Вы сами подписали себе смертный приговор! – прошипел Мастер. – Я махну рукой – и вас разорвут! – с его губ слетали брызги слюны, – и вас, и Раскосую, – кивок на Кван, – и машина не поможет!

– Как не помогла бы Перегрину, если бы его убили вдали от неё, – подхватил Джи, – значит, машина существует. И возвращает она лишь на короткое время назад. Так, Мастер? Это вы её создали?

– Вам нечего предложить мне взамен, – неожиданно спокойно ответил очкастый. – Вы не учёный, не гений. Вы не из тех, кто одержим поиском истины. У вас нет ничего, кроме денег – ни знаний, ни таланта. Я ничего вам не скажу.

Джи скрипнул зубами. Он был прав, этот немолодой мужчина в грязном фартуке, хилый, кашляющий кровью, стоящий в могиле одной своей тощей ногой – он был прав от начала до конца.

Во всём, кроме одного.

– Скажете, – из внутреннего кармана куртки Джи извлёк цилиндрический футлярчик, – но сначала мы кое-что послушаем.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: