Эпилог

Нью-Йорк сверкает огнями. Этот город ещё молод, но, как долговязый подросток, стремительно мужает. Не пройдёт и сотни лет, как он вытянется ввысь, разрастётся и обгонит архаичный Вавилон-Лондон, что вот-вот выронит из своих сыроватых ладоней пальму первенства. Здесь всё дышит временем, но не нафталиновым и дряхлым, а стремительным, рвущимся вперёд.

Здесь будущее, которое уже наступило.

Квартира Андриана пустует. Скупая мебель укрыта мягким ворсом пыли, на столе – одинокий листок. Беззвучно танцуя, пылинки ссыпаются с бумаги на пол.

«Я обещал приоткрыть тебе твою тайну, Младший. И, как видишь, держу слово…»

За окном – мерцание белых огней. Всполохи на столе, на записке, на брошенном у кресла сюртуке.

Где-то там, за сотни миль отсюда, в туманном Лондоне идёт работа над машиной. Голос Евы звучит среди земляных стен, и маленький человек, опустив иглу фонографа на тонкую дорожку воска, вглядывается в лица заточённых в коконах людей. Маленький человек, теперь уже навечно обречённый жить во тьме.

Где-то там – в Лондоне, Петербурге или Вене – раскрыв бумажный зонт, шагает по мостовой тонкая девушка с вишнёвыми глазами.

Блестят электрические капли сквозь тёплый нью-йоркский дождь. Ветер подхватывает листок, но пальцы в латунной окольцовке сжимают шелестящий край. Пустые комнаты пахнут прощанием.

«Шорхэм, Лонг-Айленд. Ты не заблудишься – эту башню видно издалека. Её называют Уорденклифф…

Прости, что не встречаю лично. Нью-Йорк велик и грязен, но в нём тоже полно глаз и ушей. А нас, «детей ночи», очень мало. Если о нашем племени прознают – начнётся травля. Пока мы остаёмся легендой, страшной сказкой об оживших покойниках, и пусть будет так. Пусть люди крестятся и вешают чеснок у притолоки. На мифических тварей – мифическая охота. Но тот, кто узнает о нас настоящих, волен идти лишь двумя путями: погибнуть или принять дар…»

Как вам? Поделитесь мнением, мне интересно! А если хотите получать уведомления об ответах, поставьте галочку «Поделиться с друзьями» =)