Глава 27

– Девять… Десять… Одиннадцать…

Голос дрожал, отсчитывая равные промежутки.

– Двенадцать… Тринадцать…

Монотонный счёт прорывался сквозь гудение в голове – настойчивый, назойливый, как муха.

– Ты слышишь меня? Ты меня слышишь?

Ещё один голос, тонкий, невнятный. Смещённые к концу фраз интонации, неприятно режущие слух.

Алый туман перед глазами рассеялся, в нём проступило лицо китаянки – совершенно белое, перекошенное страхом. Радужки блестели рубиновыми озёрами.

– Господи, я думала, что застрелила тебя…

– Я… тебя слышу, – Джи сел. Рука сама потянулась ко лбу. Кожа оказалась прохладной и лишь слегка влажной.

– Так как же…

Кван растерянно вертела в руках револьвер. Откинутый барабан зиял двумя пустыми каморами.

Тошнота подкатила к горлу. Джи покачнулся, и тонкие руки тут же обхватили его за плечи.

– Боже всемогущий, она работает! – донёсся вопль, – так я был прав!

Мастер, всклокоченный, в перекосившихся очках, подлетел сбоку. Его глаза горели.

– Невероятно! – задыхаясь, прошептал он, – невероятно! Вы живы!

– Ты всё-таки солгал, – тонкие брови Кван сошлись к переносице.

– Нет-нет, – маленький человек энергично замотал головой, – то есть… Я не знаю… Сейчас! – Мастер вскочил и, спотыкаясь, побежал в дальний угол зала, размахивая единственным уцелевшим фонарём.

Только теперь Джи заметил, какая тишина царит вокруг. Навязчивое гудение прекратилось, и остро, резко пахло горелой резиной.

– Идите сюда! – донёсся окрик.

Опираясь о стену, Джи выпрямился. На полу догорали масляные капли, вспыхивающие и гаснущие под подошвой ботинка.

Мастер стоял в углу, огороженном частой железной решёткой. Сквозь прорезанное в решётке отверстие внутрь ныряли два кабеля, похожие на откормленных удавов. Изоляция на кабелях дымилась, источая густую вонь.

– Видите ли, я не был уверен, что это получится, – извиняющимся тоном сказал Мастер, – я вообще не знал, удастся ли заставить машину работать на такой энергии, и что из этого выйдет, но…

– На какой энергии?

– Смотрите сами, – и Мастер, вздохнув, сдвинул решётку.

Свет лампы отразился от полированного глянца, рассыпаясь на сотни мелких бликов. И на Джи из темноты взглянули лица – два белых безжизненных овала в квадратных прорезях, затянутых прозрачным. 

Там, за решёткой, укреплённые на деревянных подставках, стояли огромные, в человеческий рост, яйцевидные коконы. Два кокона – два человека. Мужчина и женщина. Снежноволосый гигант с грубыми, будто топором вырубленными чертами лица, и шатенка с запавшими щеками, меж которых торчал острый длинный нос.

Глаза обоих были закрыты, ни одна ресница не шевелилась. Люди в коконах напоминали восковых кукол.

– Кто они? – прошептала Кван, подходя ближе.

– Мы нашли их пять лет назад, когда расширяли один из тоннелей, – Мастер поднёс лампу к кокону мужчины. 

Белое лицо стало масляно-жёлтым, но на нём по-прежнему не дрогнул ни единый мускул.

– На свет и звук реакции нет, – продолжал Мастер, – коконы герметичны. У каждого имеется свой источник питания, но принцип его работы нам не понятен. Могу сказать, что почти наверняка внутри коконов генерируется некое поле…

– Они живы? – перебила Кван.

– Мы не знаем, – Мастер пожевал губами.

– Вы получаете мегаватты энергии, содержа в подвале два потенциальных трупа? – Джи решил, что ослышался.

– Природа поля неизвестна нам, но совершенно очевидно, что именно благодаря ему тела… – Мастер поймал взгляд китаянки, – я хочу сказать, люди… остаются в стабильном состоянии. Питающие элементы расположены вот здесь, – он похлопал ладонью по глянцевому боку кокона, – мне удалось подключить к ним кабели и подвести ток на машину. Но, видимо, сила тока оказалась чересчур большой.

Мастер нервно хихикнул и потёр переносицу.

– Всё сгорело – но перед этим моя детка успела сработать. Она вернула вас к жизни. Я собирался испытать машину, подключённую к коконам, через несколько дней, – очкарик запустил пальцы в растрёпанную шевелюру, – надеялся, что мощность питающих элементов даст возможность преодолеть парадокс временно-пространственной сферы… Но вы ускорили эксперимент.

Джи взял у него фонарь и приблизился к коконам. Восковые люди, казалось, незримо наблюдали сквозь опущенные пергаментные веки. 

«Торбьёрн. 4» – гласила надпись, выбитая на металле над прозрачным окошком первого кокона.

«Элла. 9», значилось на втором.

Под окошками тянулся ещё один ряд мелких значков. Джи прищурился, поднося фонарь вплотную к металлу.

Широкие и низкие, словно приплюснутые, буквы сложились в слово «Гнозис».

***

… Холм под ногами твердеет, притягивая к себе с неумолимой силой. Фигура человека напротив расплывается, становится прозрачной. В глаза несётся безумная зелень, по ушам бьют крики джунглей. Неуклюжие ноги подгибаются. Сверху нещадно палит, терзая обнажённую кожу. Внутри – огонь, во рту – шершавое и тяжёлое, на плечах каменная тяжесть. В висках колотит, и откуда-то доносится голос…

– То, что не может быть ограничено извне, может пресечься изнутри… Вы пройдёте весь наш путь заново…

– Ы… кх-х… – сухой рот раскрывается, неловкие губы пытаются ответить.

– Познание – первая стадия спасения, за которой последует анализ…

Слова не идут сквозь горячий воздух.

– Задача заключается в наиболее полном сборе данных…

Колени утыкаются в траву. Из груди наружу рвётся толстый ком, живот скручивает болью. В ладони тычутся мелкие камни, взрытая пальцами сухая земля. Земля касается кожи, земля обволакивает, покалывает, поглаживает. Земля рядом – ещё совсем юная, ещё тёплая, наивная, чистая, ещё не изуродованная, не измученная…

– Мы совершили одну ошибку, но, возможно, убережём себя от второй…

Земляная пыль скрипит на зубах.

– Фатальные ошибки человечества… уничтожение…

Голос удаляется.

– Смотрите… слушайте… наблюдайте…

Джи открыл глаза. Ледяной сырой пол холодил ладони. Голова кружилась, во рту прочно поселился кислый вкус.

Рядом Кван, стоя на четвереньках, трясла головой. Из-под гривы спутанных волос капали слёзы.

– Они… они нас… отправили…

– Наблюдать, – выдохнул Джи.

Он поднялся сам и помог встать китаянке. Отвёл её подальше от коконов, усадил на подстеленную куртку. Отмахнулся от кружащего рядом Мастера с его ворохом бессмысленных вопросов.

Наблюдатели. Двенадцать человек, изменённых настолько, чтобы ни болезни, ни смерть не были им страшны. Исковерканных, переделанных и отправленных в прошлое – изучать. Смотреть на то, как люди будут уничтожать себе подобных; собирать данные об ошибках, не вошедших в историю, выяснять правду – о том, из чего на самом деле сложилась цепочка событий, приведшая к гибели людского рода в далёком – или не слишком? – будущем. Операция «Гнозис», длящаяся с незапамятных времён.

«Маячок» сработал. Джи приложил ладонь к кокону с неподвижным телом мужчины.

Итак, осталось восемь. Или меньше. Двое из наблюдателей – под номерами четыре и девять – сейчас годятся разве что в качестве источника питания для возможно единственной в мире машины времени. 

Ещё одна, сидя на его куртке, беззастенчиво плачет, размазывая слёзы по грязным щекам.

И он.

Всего двенадцать. Дуодецима. И где остальные восемь – пока не известно.

– Как же тебя всё-таки зовут? – спросил Джи, опускаясь на пол рядом с китаянкой.

– Ли Ю-Кван, – тихо ответила та, – видишь, я всегда говорила правду. 

Где-то потрескивали искры. Прорези коконов едва уловимо светились – как две квадратные гнилушки.

– А почему молчал ты? – Кван утёрла нос рукавом. – Почему не сказал мне раньше?..

– Что я мог сказать? – Джи отвёл взгляд, – я ничего об этом не помнил, как и ты. Даже про «Гнозис».

Китаянка медленно кивнула.

– Когда я увидела эти штуки, что-то будто шевельнулось… Вроде дежа-вю. Но вспомнить удалось, лишь прочтя надпись.

– Да, видимо, это так и работает, – ладонь потянулась к медальону с оберегом на груди, но встретила прохладную шершавую ткань рубашки.

– Что ты будешь делать теперь? – на Джи глянули раскосые вишнёвые глаза.

– Жить, – он пожал плечами, – разве не к этому нас приговорили?

– Да… жить, – рассеянно повторила китаянка, – а зачем? Как?

– Те же вопросы задают себе простые люди, – Джи протянул руку и отвёл с лица Кван упавшие пряди смоляных волос, – но у нас намного больше времени для поиска ответов.

– Мы ведь дождёмся?.. Дождёмся окончания «Гнозиса»?

Он приобнял девушку, не отвечая на бессмысленную реплику. Губы коротко коснулись взъерошенной тёплой макушки.

Дождутся ли они? А разве могут не дождаться – те, кто создан только ради этого?

– Вы что-то знаете о надписи? «Гнозис», – за спиной снова возник Мастер.

– Скажите мне правду, – Джи посмотрел в глаза, подёрнутые дымкой печали, – машина ведь не сработала, верно?

Маленький человек отвернулся.

– Она сгорела, – глухо проговорил он, не глядя на Джи, – а вы живы. Это всё, что я знаю.

Молчание на миг повисло ледяным барьером.

– Вы же не расскажете мне, – Мастер не спрашивал – утверждал, – не ответите на вопрос, кто вы.

Джи медленно вертел в пальцах вынутый из кармана футляр с восковым цилиндром внутри.

Я расскажу, хотел сказать он. Я расскажу вам свою историю. Историю о том, как меня предали, как лишили доброго имени. Как убили мою жену. Я расскажу вам, Мастер, как меня сожгли заживо. И как я достал эту запись, которой вы теперь так дорожите. Я не надежда и не будущее, Мастер. Я – чудовище…

– Вы нужны мне, Мастер. Позвольте взамен предложить вам шанс прожить столько, сколько потребуется для решения задачи с машиной.

Всклокоченная голова с редкой проседью в густых волосах повернулась. Мастер снял очки. Вздохнул – хрипло, с присвистом. Сплюнул, привычно утерев ладонью проступившую на бледных губах кровь.

Джи ждал – безразлично, спокойно. Его дар, полученный от «детей ночи», не имел ничего общего с природой Наблюдателя. И всякий, кому Джи решит передать свою силу, станет обычной «тёмной тварью», боящейся солнца и гибнущей от такой ерунды, как отрубленная голова.

Подлинным даром оказалось совершенно иное. Рекомбинация. Джи криво усмехнулся. Где-то что-то подпортилось в замечательной программе тех, кто создавал Наблюдателей. Даже воспоминания Кван настолько хаотичны, что в них почти невозможно разобраться. Что уж говорить о нём – о нём, который почти ничего не помнит…

А дар «детей» ночи отныне можно отдавать. Задаром.

– Ну ладно, – Мастер вдруг улыбнулся, – вы уже подарили мне жизнь. Я буду в двойном долгу.

– Найдите способ заставить машину работать, – Джи взял руку Мастера и вложил в его ладонь футляр, крепко сжав пальцы, – это всё, о чём я прошу.

– Я постараюсь… – голос маленького человека дрогнул, – знаете, я очень боюсь смерти… Но ещё сильнее боюсь боли.

– Больно не будет, – заверил Джи, склоняясь к запястью своего первого Младшего.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: