Глава 6

Дальше никто не знает

У смурного бармена нашёлся неожиданно богатый запас еды. Я глазела на аккуратные пакетики с овощами, выложенные рядком на стойке. Округлые бока спелых томатов, таких нежных, что коснись – и лопнут, потекут свежей кровью. Хрусткие даже с виду листья латука. Огурцы, похожие на миниатюрные кактусы, и ещё какие-то неизвестные мне овощи – вытянутые, гладкие, густо-бордовые…

Бармен хмыкнул. 

– Собственные теплицы, – с оттенком гордости пояснил он, – ими и живём. Берёте что-нибудь?

Я сдвинула в сторону упаковку огурцов. Ну ещё бы. Небось приторговывают своими овощами или обмен хороший наладили. Интересно, чья это территория? Какой банде Тихий Тупик отчисляет регулярную мзду, чтоб не трогали?

Теплицы. Как-то мне попалась книга, описывавшая выращивание овощей в специальных закрытых пространствах. Раньше теплицы создавались для того, чтобы защитить хрупкие молодые побеги от ветра и холодов. Сейчас же – чтобы дать им хоть какой-то шанс против палящего солнца и кислотных дождей. В сегодняшних «теплицах» впору было охлаждаться после изнуряющей жары пустошей.

Ирония в том, что название не поменялось.

– А есть что попроще?

Бармен молча грохнул на стойку железные банки.

– Кукуруза с сахаром и тушёнка. Есть ещё фигли-мигли, целый ящик. Ну и сухпайки, куда ж без них.

– Тушёнку, – я выбрала банку с нужной надписью – та еле читалась на выгоревшей этикетке, – и фигли с сухпайками тоже возьму.

Пара пакетов и ещё одна банка, на этот раз без опознавательных знаков, нарисовались рядом.

– Говорят, в такой фигле как-то раз человечьи пальцы нашли.

Я покосилась на бармена. Сгребла банки, прижимая к груди, умостила поверх них огурцы. На опустевшее место лёг акум.

Чёрт с этим. Нам обоим надо что-то есть.

Провожаемая скрипучими смешками, я покинула толкучку, где больше так никто и не появился.

*** 

Тесла возник на веранде, едва я туда ступила. Шагнул ко мне, подхватывая банки, ногой открыл дверь в номер. Я усмехнулась. Да уж, голод не тётка.

Ели в молчании. Фиглю я вскрывала с внутренней дрожью. В этих железяках без этикеток может быть всё что угодно. Повезёт – попадётся съестное, нет – выкинешь акумы зазря. Хорошо хоть фигли дешёвые. И до сих пор мне с ними везло. 

Человечьи пальцы нам не попались – внутри банки нашёлся оранжевый сироп с дольками каких-то фруктов. Плотные дольки хрустели на зубах, оставляя вяжущий привкус. На всякий случай я поводила над ними сигналкой.

– Персики довольно вкусные, – заметил Тесла, – хоть и мелковаты.

Я вскинула на него взгляд. Кусок того, что он назвал персиком, застрял в горле. Откуда он знает?.. Откуда знает, что это, и какого размера оно должно быть?

– Некоторые банки всё ещё подписаны, – сказал он, будто отвечая на незаданный вопрос, – и жестянки с персиками среди них тоже есть.

Что-то в его голосе царапнуло. В интонации, с которой он говорил, в поспешности ответа. В его уточнениях. Как будто он заметил, что я удивилась, и поспешил рассеять мои сомнения.

– Мне не доставались, – пробурчала я. 

Остатки персиков он доел в одиночку.

Холодало. На небе зажглись колючие звёзды, с севера тянуло зябкой сыростью. Я вслушивалась в воздух, но он был чист. Ни намёка на близкий тайфун – ни облачка, ни влажной духоты. В отдалении прогрохотал поезд – мимо. Я закрыла глаза. Благословенна эта дыра…

В номере было душно. Бачок умывальника снова (или ещё?) пустовал. Я взглянула на Теслу. Он стоял ко мне спиной и возился с выключателем светильника. Гладко зачёсанные волосы, собранные в хвост, резко контрастировали с чёрной рубашкой. Кончики прядей казались чуть влажными.

Я подхватила пустое ведро и пошла к колодцу.

Когда вернулась, в комнате горел свет. Древняя лампочка едва разгоняла полумрак, и в углах сгустилась жирная чернота.

Тесла устроился возле стены, прямо под светильником. Он успел расстелить на полу свой плащ, сообразил из рюкзака подобие подушки и растянулся на всём этом, закинув руки за голову. 

Тощая койка у противоположной стены оставалась в моём распоряжении.

Я бросила на проржавевшую сетку свою куртку и штормовку, подарок щедрого скелета. Под голову – сумку, под сумку – «Вальтер». 

В крохотном пластиковом футляре ещё было немного толчёного мела вперемешку с золой. Окунув палец в смесь, я тщательно растёрла порошок по зубам, сплюнула и зажевала обломком древесной коры. Кора ценилась недёшево – выращивать деревья в теплицах не позволяли размеры этих теплиц, а те кустарники, что удалось вывести, зачастую оказывались ядовитыми. Искать же что-либо снаружи было бесполезно – максимум, на что мог рассчитывать путник, это лысые трупы древесных стволов, торчащие из мёртвого болота или прямо из зарослей собачьей колючки, обглоданные кислыми дождями и выглаженные ветром.

Я зачерпнула горстью прямо из ведра и плеснула в лицо. Расстегнула ветровку. Высвободила подол блузки из-под ремня брюк.

Раздался щелчок выключателя, и свет погас.

Я наткнулась локтем на спинку койки. С хрена ли?! Мог бы подержать лампу включённой ещё с полминуты, заряда акума не сильно убудет.

Внутри тоже вдруг словно что-то щёлкнуло. 

Он решил, что я собираюсь раздеться. Тогда, перед умывальником, и сейчас. В прошлый раз он ушёл, теперь – погасил свет. Конечно, я не собиралась. И он должен был бы это знать. 

Я помотала головой. Никто не станет добровольно раздеваться перед незнакомцем – раз. Проводникам всегда есть что скрывать – два, ведь чем меньше имплантов ты выставишь напоказ, тем больше сюрпризов преподнесёшь в случае драки. Но даже когда скрывать нечего, ни один мужчина не упустит шанса поглазеть на свою соседку в неглиже. А то и поразвлечься с ней, если она не против, да, впрочем, если против – тоже… И это – три. Что за странное пренебрежение? 

Неужели мой клиент считает меня настолько уродливой?.. Хотя когда в таких случаях внешность имела значение? 

Или у него всё-таки есть «ночник». 

Я кое-как устроилась на жёсткой койке, немилосердно трещащей при каждом движении. Мысленно прокляла портье и позавидовала Тесле. Расчётливый, ишь. Небось опробовал это скрипучее чудо, пока меня не было. Где это видано, чтобы койку уступали добровольно? Кто первый лёг, того и место.

Перед глазами вдруг всплыл совершенно целый стакан, оставленный Теслой на барной стойке. Вспомнилась его привычка пропускать меня вперёд, открывая дверь. Пренебрежение сигналками; рюкзак, похожий на бронированный щит, сигареты ценой в пару акумов… и, конечно, север. Терра инкогнита.

С моим нанимателем явно было что-то не так.

***

Щелчок над ухом заставил меня подскочить. Рука метнулась под сумку, нашаривая «Вальтер», сердце бешено ухнуло и застыло. Невидящие со сна глаза едва различили изголовье койки – и сидящую на нём огромную цикаду.

Я опустила пистолет. Внутри медленно спадал разлившийся жар. 

– Чтоб тебя, скотина, – я смахнула цикаду на пол.

Крылатая тварь спланировала в угол и снова застрекотала.

Я сунула «Вальтер» обратно. Проклятое насекомое. Напугало до полусмерти.

К счастью, комната была пуста. Я вздохнула. Славно. Ни к чему, чтобы у Теслы появились лишние вопросы. А они могут появиться, если я буду чересчур нервничать.

Спина стала скользкой от пота. Я кое-как стряхнула налипший мусор и, не одеваясь, прошла к умывальнику. Всё тело ныло после сна на койке, которая в прошлой жизни явно была орудием пыток. Я повторно прокляла ехидного портье, пожелав ему жрать песок пустошей до конца своих дней.

За окном брезжил тусклый рассвет, хрономер показывал два десятичных часа. Самое время выдвигаться – пока не началось пекло.

Плащ и рюкзак Теслы лежали на месте. Смывая с себя пот вперемешку с мусором, я поглядывала на кевларовый лист. 

Содержимое рюкзака порой может рассказать о человеке не меньше, чем тело.

Ровные прямоугольнички поблёскивали в мутном свете, струящемся сквозь прорези над заколоченными окнами. Поблёскивала и застёжка – массивная, сработанная на совесть. Сквозь металлические дужки был пропущен навесной кодовый замок.

Я растёрла прохладные капли по лицу. Подхватила с койки свою одежду и «Вальтер».

Такую застёжку тайком не вскроешь. 

А доверие Теслы мне ещё пригодится.

*** 

Он появился на пороге, стоило мне одеться – как будто стоял за дверью и ждал. Я дёрнулась на скрип дверных петель, вскидывая пистолет, и едва успела убрать оружие за спину, узнав в возникшем силуэте фигуру своего нанимателя.

– Нам пора, – я отвернулась, упихивая в сумку свои скромные пожитки.

– В толкучке предлагают кофе, – Тесла подхватил с пола рюкзак. Я скосила глаза. От меня не укрылось, как его пальцы быстро пробежали по застёжке, проверяя целостность.

– Обойдёмся, – буркнула я. Безвкусный кофе из откопанных под завалами жестянок – не повод рисковать.

Так и подмывало спросить, проходил ли ночью поезд. Не знаю, что я больше надеялась узнать – что да, и каждую минуту стоит опасаться появления кодлы Немого, или что нет, и тогда, в общем-то, стоит опасаться того же самого. В конце концов, составы дизельщиков – не единственный способ передвижения. С Немого станется позаимствовать у какой-нибудь банды одну из машин для «сверни или столкнись». А если он знает, где меня искать…

Я стиснула зубы, проверяя «молнию» на куртке. Надо валить отсюда, и поскорее.

– Ладно, – Тесла набросил плащ. Держа рюкзак в руке, внимательно посмотрел на меня, и от этого взгляда мне стало не по себе. Казалось, его глаза светятся в лёгком сумраке комнаты. – Возьмём что-нибудь с собой.

Мы покинули негостеприимный мотель. Тесла нырнул в толкучку, откуда против ожидания доносились голоса. Я маялась снаружи, поглядывая то на светлеющее небо, то на тёмный вход в притон. Неужели нельзя побыстрее?

Каждая фигура, появляющаяся на пороге из недр толкучки, заставляла мои пальцы сильнее сжиматься на рукояти «Вальтера». Под ложечкой противно сосало. Ноги дрожали. Ещё минута, две, ну три – и мы уберёмся из этой дыры, где всё и все на виду, как пауки в банке.

Когда Тесла наконец-то вышел, я готова была сорваться с места и бежать. Должно быть, на моём лице всё же что-то отразилось, потому что он молча передал мне бутылку воды и ещё одну, поменьше, с плещущейся внутри коричневой бурдой.

– Кофе, – кратко пояснил он.

Бутылки были тёплыми. Не очень хорошо для кофе и совсем паршиво для воды, которой и так предстояло неслабо нагреться в ближайшие пару часов.

Я заставила себя кивнуть и нарочито медленно упаковала ёмкости в сумку. Пальцы сводило от сдерживаемого напряжения. 

Мы двинулись прочь от толкучки и пересекли границу Тихого Тупика в начале третьего десятичного часа. Дощатый забор остался позади. Спину сверлило присутствие чего-то незримого – как всегда бывает, когда выходишь из укрытия на просторы пустошей. Словно каждый холмик хочет тебя убить. Но на этот раз к привычному чувству смутной опасности примешивалось что-то ещё. Будто лёгкие и оттого незаметные облака сгустились в грозовую тучу.

Тесла шёл рядом, соблюдая дистанцию в два шага. Всё как положено – чтобы никто не оказывался за спиной у попутчика, и чтобы нельзя было дотянуться рукой (или ножом, чем чёрт не шутит). Но на этот раз соблюдение правил не очень-то радовало. Я чувствовала на себе его взгляд из-под зеркальной маски. И мне приходилось сдерживать себя, чтобы не оборачиваться слишком часто на маячащий сзади забор. 

Я сосредоточилась на земле под ногами. Уже достаточно рассвело, чтобы можно было различать каждую ямку и каждую мёртвую травинку, сдавшуюся в битве с безжалостным солнцем. Я шла, не снимая ладони с рукояти «Вальтера», и играла с собой в игру «исключи событие». 

Нервничала бы я так, если бы на хвосте не сидел Немой? Если бы мы шли не в «белую» зону? Если бы мне в спутники достался кто-то другой – более простой, может быть, даже более опасный?.. Я искоса поглядела на Теслу. Он не производил впечатления опасного. Но смутная неясность, чуждость, сквозившая в каждом его движении, не давала расслабиться. 

Я сдвинула маску и сплюнула в пыль. Было бы куда проще, если бы он попытался меня взять силой. Или ограбить. Или вот прямо сейчас пристрелить. Просто, понятно, логично. Но не так…

Спустя полчаса забор на горизонте исчез. Блёкло-розовая полоса справа, обозначавшая рассвет, налилась багровым. Воздух сгустился, будто сжавшись – стал плотным, душным, горячим. Казалось, он забивает собой респиратор – каждый вдох давался с трудом. Спина под курткой взмокла, по рукам щекотно ползли струйки пота.

Наступающая жара или наконец-то пропавший из виду Тихий Тупик заставили меня сконцентрироваться на происходящем. Беспокоясь об угрозах мнимых, не стоит упускать реальные.

Я жестом попросила Теслу притормозить. Сбросила сумку в пыль и вынула карту. Развернула прямо на земле, придавив углы сухими комками почвы. В полном безветрии пожелтевший лист тяжело прилип к земле, не шевелясь.

– Мы здесь, – через фильтры мой голос звучал искажённо, – то есть, примерно где-то здесь.

Я прокашлялась. Палец упёрся в синий кружок, которым на карте обозначался Тихий Тупик, и передвинулся на дюйм выше.

– Если продолжим двигаться с той же скоростью, и ничего не случится, через час дойдём сюда.

Мой палец переместился ещё на пару дюймов выше – к крохотному чёрному крестику в середине огромного оранжевого пятна.

– Что там?

– Колодец, – машинально ответила я, – это же обычная метка…

Концовка фразы повисла в воздухе. Я уставилась на Теслу – глаза встретили равнодушный блеск зеркальных линз. Как он может не знать метку? Даже дети, даже муты, даже чёртовы шаманы – и те без проблем читают карты, а он…

Я зажмурилась. Всё это походило на фарс. В мире нет человека (да и не-человека тоже), который не знал бы универсальный язык карт. Он един для всех, и все его понимают. Малые учатся рисовать кружки, кресты и ромбики раньше, чем пролепечут «мама». 

Он не может не знать…

– Ника, в чём дело?

Негромкий голос вернул меня в реальность. Я качнула головой и стиснула зубы, чувствуя, как скрипит набившаяся под респиратор пыль.

– Колодец, – повторила я, – там наберём воды и отдохнём.

– Поблизости есть укрытие?

– Укрытия нет… – я наморщила лоб, вспоминая, – может быть, попадётся становище. Они же обычно бывают недалеко от колодцев.

– Хорошо, – всё тот же нейтральный тон, – наберём воды и отдохнём. У меня есть кое-какие припасы. Что дальше?

– Дальше мы отклонимся в сторону, – кончик пальца сместился к заштрихованному серым овалу за колодцем, – там гиблая падь, судя по карте. Её придётся обойти. 

– Вы не бывали в этих краях?

– Мы… Я… нет, не бывала.

Про себя я чертыхнулась. Вы, мы, они… Переход на «ты» всегда происходит сам собой, как только наниматель и проводник начинают свой путь. «Притертость» друг к другу и доверие – две вещи, без которых и так небольшие шансы на выживание в пустоши начинают стремиться к нулю. 

Ни с тем, ни с другим у нас не сложилось. Тесла продолжал использовать архаичное «вы», сбивая меня с толку. Как будто сбивание с толку собственного проводника когда-нибудь кому-то помогало. А о доверии и подавно речи не шло.

– Я умею читать карты, – ещё один быстрый взгляд в непроницаемые зеркальные линзы, – и знаю, чего здесь стоит ждать.

– Замечательно. И чего же нам ждать после пади?

– Пустошь, – я пожала плечами, неопределённо поводя рукой над оранжевым полем на карте, – со всеми вытекающими.

– Мы пройдём этот участок, – его палец коснулся схемы – на самом краю, там, где оранжевое поле переходило в красное и обрывалось вместе с листом. Загорелая кожа, пропылённая чёрная изолента на месте ногтя. – Что дальше?

– А дальше, – я сбросила комки земли и свернула лист, – дальше никто не знает.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: