Глава 28

Чья история за твоим именем?

Мы ехали всю ночь. Сменяя друг друга, вели машину по ухабистой дороге, по вспученному асфальту, а иногда и прямо по земле, когда дорога вдруг исчезала, занесённая слоями сухой почвы. К утру одометр показал плюс двести миль, а стрелка топлива окончательно легла. Справа разгоралась заря, и воздух в машине уже начинал раскаляться. 

На горизонте маячили очередные руины. Что-то небольшое – один из тех городков, которые раньше наверняка были тихими и уютными, а сейчас стали ещё более тихими, но отнюдь не прибавили в уюте. Мы миновали с десяток таких по пути – проехали, не останавливаясь, лавируя между остовами давно брошенных машин. Многие из них уже превратились в обросшие колючкой холмы, и только торчащие скелеты боковых зеркал напоминали о том, что скрывается под наносами пыли.

«Кортленд», разобрала я на покосившемся дорожном знаке. Кажется, однажды какой-то разведчик говорил, что вернулся отсюда. Или он называл другой город?..

– Найдём укрытие, – поглядывая на меня, сказал Тесла, – пора сделать привал.

Я промычала согласие. Рваный ночной сон в тряской машине больше изматывал, чем расслаблял. Мой спутник был прав – нам обоим требовался полноценный отдых.

Слева показались какие-то постройки – нагромождения стальных балок, обвалившиеся стены, поросшие игланом пятачки земли. За окнами машины проплывал длинный отросток мёртвого города. Окаменевшее щупальце, выброшенное на бесплодную сушу.

– Там, – Тесла указал на огромный ангар, высящийся среди прочих построек. Покатая крыша почернела от кислотных дождей.

Я кивнула. Это место выглядело ничем не хуже и не лучше любого другого.

Тесла сбросил скорость, сворачивая с дороги. Машина затряслась по земляным комьям. Подъезд к ангару зарос какой-то ползучей дрянью – её одревесневшие стебли хрустели под колёсами как битое стекло. Справа распласталась одноэтажная конструкция – хаотичное сплетение стальных полос. Перекрещенные балки напомнили своим видом Дом Ньют.

Двери ангара стояли нараспашку. Лучи фар, ударив в чёрное нутро, высветили ровные ряды машин. Замершие автомобили заполняли всё пространство, оставляя свободным лишь въезд.

– Ничего себе! – Тесла присвистнул, – ну, ещё для одной место найдётся.

Нафтерский хлам медленно вкатился внутрь, подпрыгнув на пылевом бордюре у входа, и замер, присоединившись к молчаливому параду своих собратьев. Отзвук заглушённого двигателя рассеялся под сводами выпуклой крыши.

Мы вышли из машины. Уши напряжённо ловили каждый шорох, но упавшую тишину нарушало только эхо наших собственных шагов. Давно брошенные автомобили равнодушно смотрели слепыми бельмами фар.

Не считая машин, ангар был пуст. Мы обошли его по периметру и вернулись ко входу. Сквозь гостеприимно раскрытые двери сочилась жара.

– Помоги-ка мне, – Тесла сунул «Глок» в кобуру и взялся за створку.

Вдвоём мы заставили тяжеленный лист металла сдвинуться с места. Визжа и скрипя, дверь провернулась на ржавых петлях и поползла в сторону, сгребая принесённый ветром песок в рыхлую кучу.

Когда здоровенный засов, лязгнув, вошёл в пазы и соединил обе створки вместе, я вздохнула. Расправила плечи, словно стряхивая с них невидимый груз. Безопасность. Ещё на день, на полдня…

Подсвечивая себе фонарями, мы вернулись к машине. Я свернула полотно солнечного зарядника, которое в дороге держала расстеленным на коленях, и подключила к нему два акума. Можно было бы зарядить их от машины, но у меня не нашлось нужных кабелей.

Пол ангара оказался сухим и прохладным. Сидя на шершавом бетоне, мы грызли сухари, запивая водой из бутылок. Тесла нашарил в кармане пустую гильзу, сплющил ботинком с открытого края и вставил туда обрывок тряпки, смоченный бензином. Щёлкнула зажигалка, вспыхнуло и весело заплясало пламя. Я погасила фонарь.

Жёлтый огонь бросал блики на стоящие вокруг нас машины. Кое-где ещё сохранилась краска, и отсветы огня переливались на её блестящих сколах, танцевали на решётках радиаторов и изящно изогнутых бамперах. Некоторые авто были развёрнуты багажниками к нам, и отражённый огонь плясал по плавным обводам когда-то лакированного металла. На одной из машин блестела какая-то надпись – тусклая серебристая плашка с затейливой вязью. Я пригляделась. Буквы сложились в знакомое имя.

Я посмотрела на Теслу. Он сидел, скрестив ноги и облокотившись на нашу – теперь уже нашу – машину. Под закрытыми глазами отпечатались тёмные круги.

– Почему на этой машине твоё имя?

– Что? – Тесла поднял на меня взгляд. Мгновение из его глаз смотрела тьма, потом зрачки сузились, и в глазах заблестело привычное пламя. 

Я кивнула в сторону автомобиля.

– Это не моё имя, – спокойно ответил он, прищурившись на свет.

Я пожала плечами. Ну и ладно. В конце концов, я тоже не Ника.

Железные призраки прошлого безмолвно стояли перед нами. Я поднялась и сделала шаг ближе – к сверкающей плашке с таким чужим и таким странно родным именем.

Машина была пуста. Капот и багажник оказались открытыми, под их массивными крышками обнаружились две прямоугольные полости, выстеленные остатками резины. 

– Зачем запирать то, откуда нечего красть, – я разочарованно вздохнула, – это какая-то заготовка автомобиля.

Тесла с интересом смотрел, как я поочерёдно открываю передние дверцы.

– Здесь не заводской цех, – наконец сказал он, – к тому же, какой смысл устанавливать двигатель в уже собранный и подготовленный корпус? Нет, тут должно быть что-то другое…

Он пошёл вдоль машины, ведя рукой по тусклому боку. От его пальцев на сероватой поверхности оставались тёмные следы.

– Впереди места намного меньше, – он заглянул в девственно-чистое подкапотное пространство, – к тому же, смотри…

Ладонь легла на выпуклую металлическую панель, отделяющую передний багажник от салона. Лист стали, привинченный к раме болтами, держался намертво.

– Обычный двигатель внутреннего сгорания не поместится, – Тесла постучал пальцем по листу, и тот отозвался глухим гулом, – но, возможно…

– Электрокар, – неожиданно для самой себя сказала я, – кажется, до Гнева Господня такие машины были в ходу…

– Электрический двигатель для автомобиля, – Тесла произнёс это со странной интонацией, – всего-то несколько веков спустя.

– Где-то здесь должны быть батареи, – я наклонилась и заглянула под днище. Распахнула одну из задних дверей, ковырнула истлевший коврик под сиденьями. Мой спутник открыл противоположную дверь и присоединился к раскопкам. Совместными усилиями нам удалось обнаружить лючок, скрытый наслоениями пыли и пластами резиновой крошки. Под ним тускло поблёскивал ребристый металл.

– Видела такое раньше?

Я покачала головой.

– Слышала. Поговаривали, до катастрофы машины на бензине были не в чести. Но нафтеры успешно возрождают эту культуру.

– У нафтеров не так много машин, – заметил Тесла.

– Доставали, где могли, наверное, – я пожала плечами, – то, что ещё могло ездить.

– Такую от портативного зарядника не запитаешь, – мой спутник окинул автомобиль долгим взглядом, – и подходящего кабеля нет. Если бы можно было снять кожух с аккумулятора…

Устаревшее слово неприятно резануло слух. Я поморщилась:

– В машине есть кое-какой инструмент, но это займёт время. К тому же, мы не знаем, что там. Электрокары простояли тут много лет. Обидно получится, если батареи окажутся нерабочими.

Тесла внимательно посмотрел на меня и кивнул:

– К вечеру нас здесь не будет.

Расстелив верхнюю одежду прямо на полу, мы легли неподалёку от машины. Потолок ангара маячил в полумраке. От раскалённого металла шёл жар – нагретые солнцем автомобили щедро отдавали своё тепло, и к усталости примешивалось головокружение.

– Тесла… – нараспев произнесла я. Наступил тот момент, когда разум ещё работает ясно, но преграды уже начали ломаться одна за другой, и задавать вопросы стало проще. То, что когда-то было запретным, переплавилось в чистый интерес – безо всяких условностей.

– Это ведь не настоящее имя, верно? – мой язык слегка заплетался, и именно поэтому я начала преувеличенно-чётко выговаривать слова.

– Не настоящее, – спокойно согласился Тесла, – но что, собственно, есть имя? Комбинация букв, присвоенная тебе по чужой прихоти. И хорошо, если она не тащит с собой чужие же проблемы. За каждым именем стоит чья-то история.

– А чья история за твоим именем? – нахально спросила я.

Тесла понимающе усмехнулся. Рубиновые отблески пламени плясали на его руках, прыгали по ремешкам глов, перескакивали на лицо, придавая прищуренным глазам дьявольское выражение. 

– Представь себе человека, – донёсся до меня его голос, – человека, одержимого идеей. Неважно, какой. Одержимый всегда верит в свою идею. Верит искренне, и ему нет нужды копаться в себе, чтобы найти истоки этой веры. Где слепая убеждённость, там нет места рассудку. Поэтому у безумца всегда найдутся последователи. Люди посмотрят, пальцем у виска покрутят – десяток покрутит, а один, такой же, разглядит в одержимом апостола. И пошло-поехало – их уже двое. А где двое, там толпа. – Тесла заложил руку за голову, – и вот появилась новая религия, и её проповедники – святые. В честь таких одержимых когда-то нарекали младенцев. История каждого святого была хорошо известна, но разве кто-то задумывался, откуда и почему она началась, что за ней на самом деле стоит? Так было принято – давать имена святых, ожидая, что это обеспечит ребёнку защиту. Загадочную защиту, для получения которой и пальцем не надо шевелить, – ладонь Теслы скользнула по рукояти «Глока», мелькнула тенью на узорной гравировке затвора, – ничего не надо – всего лишь наречь безрассудного кроху именем безумца, не знавшего ни счастья, ни любви.

– Ты говоришь о старой религии.

– А разве сейчас всё иначе? – в его глазах блеснул огонь – словно яркий уголёк вспыхнул от ветра в костре. – Религия не оправдала себя, когда с неба стали падать бомбы, и никакие сказки Апокалипсиса не спасли её. Она отмерла, как отмирает любой бесполезный придаток. Если конечность не использовать, она атрофируется – такова мудрость природы. Ненужная функция рано или поздно исчезает. Иначе она станет не просто бесполезной, а вредной, мешающей и потому – опасной. Религия канула в Лету, а традиция осталась. И, хотя никто уже не помнит смысла имён бывших святых, сами имена ещё существуют и даются детям с рождения. Ненужная традиция. Вредная. Опасная.

До меня вдруг дошло, что Тесла уже давно не улыбается.

– Имя должен выбирать сам человек, – жёстко сказал он, и его резкий тон разом выгнал весь туман из моей головы, – когда вырастет, когда осознает и найдёт себя. Точно так же, как должен был выбирать религию – должен был бы, если бы за него это не делали, не навязывали вместе с именем. Имя должно отражать суть человека, быть его стержнем, его гордостью, а не бесполезной веригой, которую стыдно таскать за собой…

Я не понимала и половины того, что он говорил. Я смотрела на его руку, накрепко сжатую в кулак – просто смотрела, забыв про жару, про головокружение и усталость.

– Я выбрал своё имя, – сказал Тесла, не глядя на меня. 

Огонёк в гильзе угасал. Жадное пламя обгладывало фитиль, и кольцо света вокруг нас сужалось.

– Я выбрал имя, – повторил он, – согласно своей сути. Верю, что и ты поступила так же. Верю, Ника.

Он рассмеялся – не то созвучию слов, не то неуместности термина «верить» после всего сказанного. А я вдруг порадовалась царящему в ангаре полумраку. Темнота всегда безопаснее, что бы там ни говорили. Неважно, какие чудовища могут прятаться в ней – могут ведь прятаться, а могут и не. Но темнота, вне зависимости от наличия в ней мнимых чудовищ, неизменно скрывает тебя. Ретуширует выражение глаз, затеняет кривую улыбку, сглаживает неловкую позу. Темнота снимает твои страхи, твои трудности, твои проблемы и вопросы, вычленяет тебя самого, и, оставляя голым, укрывает лучше самого надёжного щита…

Последний проблеск пламени исчез, и тьма затопила ангар окончательно.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: