Глава 11

Мегаполис-призрак

Я поглядывала на самоуверенного нафтера и думала о том, что, невзирая на его отвратительные манеры, нам повезло с ним. Благодаря парню и его машине у нас появился неслабый отрыв в гонке с психопсом, мы получили больше времени на поиск укрытия в мегаполисе. И на решение возможных проблем, конечно.

Разговор увял. Машина катилась сквозь степь, подпрыгивая на кочках, юный ас изредка поругивался сквозь зубы. В неровном кусе зеркала, кое-как укреплённом на проволоке, я видела его крысиную мордочку, украшенную здоровенными мотоциклетными очками. Встречный ветер нёс в салон потоки пыли и сухих колючек, и «консервы» перестали казаться мне чем-то выпендрёжным и ненужным. 

Тесла, казалось, задремал, прикрыв лицо полями шляпы. Я не рисковала следовать его примеру, хотя всё тело отчаянно вопило об отдыхе. Примостившись посередине, я укрылась от летящего в лицо мусора за спинками передних кресел, сдвинутых почти вплотную. 

Неожиданный покой переключил моё внимание с усталого тела на собственные мысли. Пусть ненадолго, но можно было забыть о спешке, отдав управление в чужие руки – даже такие ненадёжные, как у сопляка-нафтера. 

Возможность положиться на кого-то, кроме самого себя, – вот что надо ценить, лениво думала я. Вот то единственное, что стоит дороже всех батареек… М-да, наверное, хорошо так рассуждать с полным желудком…

Я мысленно усмехнулась, чувствуя, как утихает боль в сбитых ногах. По телу разлилась приятная сытая нега. Когда такое было в последний раз? Наверное, в прошлой жизни.

Древний драндулет сбавил ход. Не сразу до меня дошло, что мы остановились.

– В чём дело? – услышала я голос Теслы.

– Щас…

Нафтер что-то бубнил, разворачивая на коленях излатанную карту. Острые коленки, казалось, вот-вот проткнут и без того видавший виды пластик. Я наблюдала за суетливыми рывками его тонких рук и думала, что в своей общине он, видимо, кого-то тоже сильно достал, раз его отправили сюда на разведку в гордом одиночестве.

Или мальчишка не так прямолинеен, как хочет казаться.

Машина стояла на перекрёстке. Видимо, я всё же задремала, потому что совершенно упустила момент, когда мы въехали в мегаполис.

Город подавлял. Когда-то огромный, простёртый вширь и ввысь, он до сих пор оставался внушительным, несмотря на потрепавшие его ветры, кислотные дожди и взрывы. Местами сквозь ряды высоток чернели уродливые провалы, словно бреши в зубах. По спине прокатился холод – отголоском наступающей ночи. Конечно, я знала историю Олд-Йорка. Знала о том, как в день Гнева Господня по нему шарахнули ядерным, разрывным и кинетическим, и что озоновая дыра над ним – величиной в десятки кварталов и расширяется. Что никто не ходит в Олд-Йорк, потому что место это ещё более гиблое, чем падь, и что брать здесь нечего, потому что цунами, обрушившиеся на город в тот день, изжевали его и выплюнули только смятый хлам…

– Нам прямо, – не очень уверенно сообщил подросток, складывая карту.

Драндулет покатил дальше. Я разглядывала тонущий в сумерках город. Правы были те, кто утверждал, что мегаполис – просто куча жёваного мусора, битых кирпичей, осколков полимерных и бетонных блоков. Машина урчала и фыркала, переваливаясь через насыпи, чиркала железным брюхом по камням. Нафтер ругался, выкручивал руль и без конца косился на датчик топлива. Его дреды взмётывались в такт рывкам машины, сюрикены звенели хором диких колокольцев.

Темнишь ты, парень. Не на разведку тебя послали, а на сбор. Или на стрелку. Или вообще никто не посылал, а ты сам, по доброй либо недоброй воле, спетлял из своей шайки и колесишь на коллективном четырёхколёсном транспорте, грабя народ живой и мёртвый.

Дорога дрянь, но по ней уже ездили. Расчищали, хоть и не слишком усердно. Крупные обломки оттащены к обочинам, искорёженные каркасы старых машин отодвинуты, чтобы хватило места автомобилю. Расчёт был именно на ширину нафтерского транспорта – с мелкими насыпями заморачиваться никто не стал, но к упавшим плитам сделаны настилы из битого кирпича, вокруг рухнувших фрагментов стен заботливо отсыпаны направления объезда. 

И что-то не давало мне поверить, будто безмозглые муты вдруг научились водить.

Здесь были нафтеры. И, возможно, не раз. Вопрос в том – зачем? И для чего им понадобилось сливать дезинфу о бесполезности Олд-Йорка?

И, раз уж тут, по всей видимости, что-то есть – не потому ли Тесла решил держать наш поход в тайне, чтобы о нём не прознали дизельщики?

Мёртвые небоскрёбы глядели чёрными выжженными дырами глазниц. На очередном перекрёстке пацан снова притормозил, развернул карту. Заглушил мотор – стрелка топлива лежала в красной зоне. Упавшая тишина тяжело придавила. В верхах завывал ветер, что-то ритмично стучало – железом о кирпич. Бомм. Бомм. Бомм…

Говорят, в таких мегаполисах муты любят селиться больше всего. Строят целые общины, обживают останки домов, создают ульи-норы. Ещё говорят, что муты – это совсем не те, кто вышел из убежищ первыми и подвергся влиянию заражённой агрессивной среды. То, что мы называем мутами, никогда не скрывалось в убежищах. Это потомки тех, кто сумел уцелеть в день Гнева Господня снаружи. Потому их так мало, и потому они живут в городах. Тянет их к прежним местам обитания. Память предков – то немногое от человеческого, что в них ещё сохранилось.

Машина снова поползла через завалы. Пыхтела долго – малой держал пониженную передачу. Ну да, по камням не полихачишь.

Тесла, подавшись вперёд, разглядывал окрестности. Уже почти стемнело, и из-за малой скорости пыль в салон не несло, хотя в городе этой пыли было явно не меньше, чем в пустоши – плотный серый слой облеплял дорогу, стены, крошево руин. На зеркальных линзах маски, которую мой спутник поднял на лоб, тускнели пыльные разводы. Губы Теслы были плотно сжаты, но по лицу ничего не удавалось прочесть.

– Возьми здесь правее, – неожиданно сказал он, – вон там, вдоль эстакады.

– Зачем это? – насупился пацан, – мне прямо надо.

Однако возражать не стал. Четырёхколёсное ископаемое неуклюже повернуло, чиркнув железным боком по крупному щербатому камню, и покатилось дальше. Боковое ответвление широкой городской магистрали тоже было расчищено – не так старательно, но заметно. Впрочем, это не слишком помогло.

Проехав с десяток кварталов, мы упёрлись в мост. Точнее, в то, что от него осталось. 

– Бензиновый демон и все его черти… – мальчишка выдал шаманскую присказку и почесал затылок грязным пальцем, – кажется, дальше вы идёте пешком.

Машина – даже такая лишённая всяких излишеств вроде дверей, как нафтерская – при всём желании не проехала бы по мосту. По тем искривлённым ржавым фермам, обрывавшимся местами прямо в стальную сизую воду далеко внизу.

– Как насчёт объезда? – я зевнула.

– Ну уж нет! – взбычился подросток, – я не нанимался вас по всему мегаполису катать! Уговор был довезти, я довёз. У меня топливо почти на нуле, так что сами дотопаете, куда там вам надо. Гони акумы.

Во рту стало кисло. Мелкий мудак, конечно, был прав, но от этого не легчало. Ночь наступала на пятки, и меньше всего мне хотелось шататься в темноте по угрюмому, заросшему каменным лесом пространству, которое только на первый взгляд кажется необитаемым.

Надёжная тяжесть «Вальтера» оттягивала карман. На загребущего пройдоху не жалко одной пули. Если выбирать между акумами и патронами, первое всегда в приоритете. В конце концов, спуск сам себя не нажмёт – чтобы стрелять, нужны работающие руки. 

Плюс машина. Пацан, конечно, не признается, где нефтехранилище, и на его карте вряд ли будет метка. Дизельщики блюдут свои секреты. Но как знать… Щенок уже нарушил кучу правил собственной касты, мог нарушить и это.

– Спасибо, – голос Теслы вернул меня к реальности. Затянутая в серое ладонь переложила два акума и потёртые тюбики в тощую лапу нафтера, – удачи, парень.

Я отпустила рукоятку «Вальтера». Альтруист… От щедрот, от широты душевной. Совсем не думает о запасах? Или они у него бесконечные?

Тесла уже вышел из машины – бледные фары обливали светом его тёмную фигуру в распахнутом плаще. Я злобно зыркнула на пацана, подавив желание отвесить хорошего подзатыльника по сальным дредам, и тоже покинула драндулет. Взвизгнув резиной, нафтерский хлам резво крутанулся – куда как охотнее, чем несколько минут назад – и скрылся в облаке вездесущей пыли. Багровые задние габариты пробивались сквозь завесу и издевательски помаргивали, уменьшаясь.

– Дальше куда? – я вынула «Вальтер» из кармана, стараясь не шуметь. Тишина вокруг продолжала давить. Любые звуки казались кощунственно громкими. И опасными – будто вывешенный флажок «я здесь, нападайте».

– Нам нужно на ту сторону, – Тесла тоже говорил негромко, – либо перейти этот мост, либо найти другой, сохранившийся. Здесь их как минимум пять. 

– Это обязательно?

От реки дуло. Ночной прохладный ветер нёс запахи сырости, тины и гнили.

– Да, Ника, – Тесла повернулся ко мне. 

За его спиной бесновались волны – тяжёлые, едва различимые в темноте, натужно ворочающиеся, как огромный массивный зверь. Он стоял на самом краю обрыва, там, где асфальт провалился, осыпавшись вниз вместе с грудой почвы – ещё шаг назад, и ноги лишатся опоры. Стоял и смотрел мне в глаза, сомкнув пальцы на рукояти «Глока». Нас разделяло ярда три, и мой «Вальтер» вдруг утратил свою надёжность, как будто растворился в воздухе, став зыбким, нематериальным – почему-то я была уверена, что Тесла, несмотря на его внешне расслабленную позу, успеет первым. Стоит дёрнуться, и пуля калибром .38 окажется во мне раньше, чем я успею поднять руку.

– Но лучше подождать до утра.

– Это здравая мысль, – палец на спусковом крючке «Вальтера» начинал холодеть. 

Здесь, среди каменных джунглей, ночь подступала куда быстрее. Отсветы заката скрывались за выростами старых небоскрёбов, и сумерки мгновенно скатывались в непроглядную тьму. Я передёрнула плечами. 

В пустошах всё иначе. Там темнота никогда не бывает абсолютной. Желтоватая полоса на горизонте горит ещё долго после того, как жгучий раскалённый шар укатится за видимые пределы. Когда гаснет подсветка горизонта, зажигается блёклый фонарь луны. 

Но здесь, в этом рукотворном лабиринте мёртвых стен, и солнечный и лунный свет терялся, утопая в создаваемых им же самим тенях. Мост исчезал в жидких ночных чернилах. Дальние пролёты уже скрыла темнота, очертания утратили чёткость, прочное и иллюзорное смешалось в один зыбкий призрак.

– Найдём укрытие, дождёмся рассвета и пойдём. У нас неплохой выигрыш времени перед псом. Можем позволить себе передышку. На мосту мы в любом случае будем как на ладони, а ночью, с фонарями, особенно.

Тесла говорил быстро, напористо. Словно ожидал возражений или опасался чего-то, не сводящегося к фантомной угрозе окружающего нас мегаполиса.

Я молча кивнула. Бросила взгляд на небо, машинально находя ярчайшую звезду. Киносура, альфа Малой Медведицы, сияла прямо над нами. В её далёком блеске лицо Теслы казалось осунувшимся, черты заострились, резче выступили скулы. Тонкий, удивительно изящный, несмотря на скошенность, шрам придавал ему странный оттенок чуждости. Будто смотришь в лицо приверженца какой-то новой, неизвестной веры.

– Идём.

Мы двинулись к мосту. Массивные балки и быки выглядели незыблемыми, вокруг береговых каменных опор густо лепились приземистые домики. В одном из них можно будет переждать до утра. Далеко уходить нет смысла – неизвестно, что там, на улицах. Кто выходит на эти брошенные авеню по ночам и с какими намерениями.

Я оглянулась. Утягивающийся в темноту проспект был пустынен. Застыл в плотном мраке, как в битуме, прилипнув к распластанным тушам небоскрёбов.

Вязкая темнота сжималась вокруг, издевательски зажевывая лучи наших подствольников. Шум волн нарастал, заглушая слова, стирая все звуки. Полускрытая во тьме река ревела готовым к прыжку хищником. В такой какофонии не расслышать и приближающийся поезд, не то что шорох мутовых лап. Радар молчал – но либо потому, что мы тут действительно были одни, либо оттого, что всё-таки вышел из строя. 

И, поскольку он не обнаружил пацана на площади перед бывшим вокзалом, – второе.

Перекрестье лучей выхватило бетонную опору. Плотно пригнанные блоки до сих пор оставались целыми, и лишь иссечённая поверхность, покрытая выбоинами, будто шрамами, напоминала о том, что пришлось – и по сей день приходится – переживать этому мосту.

Опора врезалась в берег буквой «П». И в её середине, там, где поперечная линия перекрывала две продольные, на фоне зеленоватых от плесени блоков темнела дверь. Чёрный прямоугольник, словно вырванный кусок мглы, прилепился к выщербленному бетону.

Лучи скрестились на облупившейся створке.

Она была приоткрыта.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: