Глава 43

Спасительный проигрыш

Мы покинули градирню в тот же день. Подняться мне удалось не сразу – голова кружилась, по телу разливалась жуткая слабость. Кожа на тех участках, которые были открыты безжалостному солнцу, всё ещё горела, и это жжение сливалось с жаром от ран. Опираясь на плечо Теслы, я кое-как сумела встать на ноги. Несколько раз колени подламывались, и я почти падала, глаза застила чёрная пелена – но сквозь неё и тонкий звон в ушах я упорно цеплялась за его руку, тёплую даже сквозь рубашку. За единственную надёжную опору.

В конце концов, мы выбрались из градирни. Солнце клонилось к закату, проглядывая сквозь тучи еле заметным пятном. Исполинское сооружение устремлялось к этому пятну, плавно вытягивая изогнутые стены, подножия которых были занесены песком и глиной. Чуть поодаль громоздилась ещё одна градирня, а за ней – остатки забора из бетонных плит. Забор по сравнению с градирнями казался таким ничтожным… Ну а по сравнению с забором ничтожными казались мы.

За постройками расстилалось белое поле. Горы остались далеко позади, перекрывая горизонт своими зубчатыми пиками. Несколько секунд я вглядывалась в эти неровные колючие зазубрины, и мои руки сами собой сжимались в кулаки. Левая – не сразу и ощутимо слабее правой. Но я была уверена, что смогу врезать этим кулаком любому, кто захочет подобраться к нам.

Белая скатерть широкой долины была пустынна. Ни силуэтов, ни цепочек следов – ничего. Только замёрзшие у кромки неба горы, о которые разбилась моя прежняя жизнь.

Погода портилась. Не успели ещё градирни превратиться в далёкие тёмные фигуры, чем-то похожие на проклятые пики, как пошёл снег. Сначала мелкий, он валил всё сильнее и сильнее, пока не стал сплошной лохматой стеной. Мы брели сквозь неё, увязая по щиколотку в мохнатом белом покрывале. Через каждые несколько шагов Тесла щёлкал зажигалкой, подсвечивая равнодушный кругляшок компаса. Стрелка под слегка запотевшим стеклом примёрзла к «северу».

Разом стемнело. Крупные хлопья снега закрыли свет и без того тусклого солнца. Разыгрывался ветер, закручивая эти хлопья в воронки.

Я поминутно протирала повязанную на глаза защитную ленту, стряхивая с неё налипшие влажные комья. Тяжёлый плотный снег оседал на сумке, цеплялся к штормовке и брюкам, набивался в подошвы ботинок. Но я упорно переставляла ноги, сосредоточившись на этих движениях – один шаг, другой, ещё и ещё. Пока мы идём, есть шанс. Пока иду я, шанс есть у нас – потому что Тесла не бросит меня здесь. И, значит, я не имею права подставить его. Я и так уже это сделала, согласившись быть проводником. Достаточно.

Шаг. Ещё шаг. Ещё… 

Оборачиваясь, я видела позади себя лишь бесконечное белёсое марево – словно мои глаза запотели, как стекло компаса. Снег надёжно скрывал наши следы. 

Ни одна машина не проедет здесь. Даже если преследователи успешно минуют язычников, им придётся догонять нас пешком. Поэтому нужно идти. Найти кого-нибудь в этой пелене непросто, но если у кодлы Немого есть хоть один радар – и если они его сохранят после Улуу – то это существенно облегчит им задачу. А чем дальше и быстрее мы идём, тем больше это их задачу усложняет.

Ветер нёс снег в лицо. Нос, губы и подбородок я ещё в градирне прикрыла куском ткани и теперь стряхивала с него хлопья ледяного пуха. Ткань мгновенно намокла от дыхания и влаги, и на ней расплывались красные пятна – снег, который я смахивала, был розовым от крови. Но я не собиралась убирать тряпку. Она не просто защищала моё лицо – она скрывала его, и это было куда важнее.

Вспомнилась Ньют. То, как она старательно прятала свои уродливые ногти. Девчонка боялась – боялась, что её отвергнут из-за видимых недостатков. Но разве сейчас я не делаю то же самое? И разве раньше, ещё до проклятых язычников, не скрывала по той же причине импланты? Я выдумывала мнимые опасения стать уязвимей, если о моих наворотах узнают, но на самом-то деле боялась отнюдь не того. Не физической угрозы, а обиды. Отвержения, чуждости. Мне было важно быть нужной, я не хотела рисковать и впустую надеяться. И вот девчонка-отшельница, чья голова была набита предрассудками как стручок «чёртова сполоха» семенами, показала мне моё «отражение». И помогла понять.

Ещё шаг. Ещё. Как тот киборг-зомби, оставшийся где-то невообразимо далеко позади, в ином мире и ином бытии. Он точно так же день за днём шагает к цели, известной только ему. А чем я хуже?

Я зло стряхнула с лица налипший снег. Неловкой рукой задела повязку и зашипела от боли. 

Вопрос надо ставить не так. А иначе: чем я лучше?

Белизна тянулась и тянулась, оставаясь всё такой же неизменной – словно нас поместили в бутылку с как следует взболтанной жичкой. Видимость упала до считанных дюймов, но мы продолжали идти – если остановиться прямо здесь, нас занесёт снегом раньше, чем успеем соорудить хоть подобие укрытия.

Вечность спустя в однообразной пелене снежной каши возникли столбы. Первый столб вырос у нас на пути так внезапно, что я едва успела выхватить из кобуры «Вальтер». Плохо. Запаздывают не только физиологические реакции – из-за однообразного изматывающего движения притупилось внимание. Я помотала головой и глубоко вдохнула, впуская ледяной воздух в носоглотку.

Идти. Идти вперёд.

Верхушка металлического столба терялась где-то в вышине. Это не была опора, подобная тем, что мы видели на горе – нет, этот столб когда-то был частью линии электропередач. Характерная форма – четыре тонкие «ноги», сходящиеся кверху, решётчатые переплетения остова. Я остановилась и взглянула ввысь, туда, где металлическая паутина исчезала в снежном вихрении. Глаза моментально засыпало снегом. Я опёрлась спиной о столб, протирая ленту. Голова кружилась, сердце гулко стучало в груди.

Тесла остановился рядом. Коснулся металла, обросшего налипшими снежными кристаллами. Колючие грани кристаллов дрогнули и растеклись, плавясь под теплом его пальцев.

– Пойдём по столбам, – форсируя голос, сказал Тесла, – они выведут либо к поселению, либо к подстанции. 

Я молча кивнула. Ещё одна остановка представлялась лишней и ненужной, но это во мне говорило сердце. А если я чему и научилась за годы своей жизни, так это задвигать эмоции в дальний чулан и прислушиваться к голосу разума, который твердил: не отдохнём в ближайшее время – и Тесла снова будет вынужден тащить меня на себя. И здесь уже разум с сердцем в унисон вопили, что это недопустимо.

И мы пошли. Столбы уходили ровной линией, отклоняясь чуть восточнее от нашего направления. Я запомнила вектор компасной стрелки и периодически сверялась с ним. Все металлические конструкции были ужасающе одинаковыми – даже ледяная бахрома, наросшая на поржавевшем железе, у каждого последующего столба казалась точно такой же, как у предыдущего. И эта одинаковость вкупе с монотонным шаганием сквозь пургу создавала ощущение, что мы идём по кругу. Даже в пустошах никогда не бывало такого однообразия.

Очередной столб окружили скелеты деревьев. Обходя их, я на всякий случай ещё раз сверилась с компасом, хотя и так было ясно, что мы не сбились с пути. 

Деревья становились всё гуще. Снега под ними наметало сильнее – стволы задерживали его, но идти оказалось проще. За крепкие ветки можно было ухватиться, опереться о них и на секунду, на полсекунды расслабить гудящие от напряжения ноги. Сплёвывая кровь, я тащилась через бесконечный лес деревянных и железных столбов, одинаково мёртвых, как и весь этот мёртвый край.

И у очередной опоры всё-таки оступилась. Колени ткнулись во влажный снег, и я едва успела выставить правую руку, чтобы не грохнуться лицом вниз. В висках шумело. Уши будто заткнули мокрыми тряпками. 

Ладонь Теслы мягко легла мне на плечо, но я мотнула головой. Постояла несколько мгновений, закрыв глаза и унимая дрожь в коленях, и медленно поднялась.

Надо привыкать к тому, что какое-то время ведущей у меня будет правая рука. Привыкать и доводить до автоматизма – иначе рано или поздно я всё-таки упаду лицом в землю, и хорошо, если там окажется снег, а не камень.

Прислонившись к столбу, я старалась размеренно дышать, чтобы унять головокружение. Проклятые снежные мухи крутились перед глазами, вызывая тошноту.

– Когда-то давно люди могли отказаться от таких вот столбов в пользу беспроводной передачи энергии, – услышала я голос Теслы, – но эта технология так и не увидела свет, к сожалению. Впрочем, человечество выбрало нечто вроде золотой середины, когда перешло от использования постоянного тока к переменному. Хотя система, работающая на постоянном токе, сейчас была бы предпочтительнее – нам бы не пришлось идти до ближайшего города дольше получаса. 

– Если бы эта беспроводная передача работала, то мы бы оба погибли в пурге, – слова потревожили запёкшуюся корку на губах, и я, сдвинув повязку, снова сплюнула кровь.

– Ты права, – помолчав, ответил Тесла, – проигрыш в прошлом может спасти жизни в будущем… И, возможно, текущий расклад даже лучше.

Что-то странное было в его словах – какая-то неуловимая деталь, нестыковка, которую я никак не могла уяснить. Хотя, если честно, не очень-то и пыталась. Я сосредоточилась на дыхании. Короткий диалог дал мне время – может быть, именно поэтому Тесла начал разговор. Стой я молча под его терпеливым взглядом – не выдержала бы и нескольких секунд. Но додумывала я эту мысль, уже загребая ногами снег.

Не знаю, была бы действительно предпочтительнее старинная система, но до ближайшего поселения мы и так дошли за полчаса. Впрочем, даже они показались мне вечностью. Хрономер бесстрастно отсчитывал истёкшие минуты, словно издеваясь – настолько ничтожно было это число по сравнению с тем, каких усилий стоил каждый шаг.

Поселение оказалось небольшим – а, возможно, такой выглядела лишь его окраина. Может быть, это вообще был пригород, и за пеленой метели как за занавесом скрывались далёкие небоскрёбы. 

Промёрзший насквозь город встретил нас россыпью одинаковых домов, покрытых глазурью белёсого инея. Постройки в два-три этажа тянулись ровными цепочками, изредка перемежаясь более высокими, раздавшимися в ширину зданиями – почти такая же схема, как на окраинах мегаполиса Ньют. Наверняка жить тут было ужасающе скучно. 

Мне вдруг вспомнились бесчисленные убежища и укрытия, виденные с тех пор, как я покинула общину. Бесконечное разнообразие форм – от вырытых в холмах гротов до небоскрёбов, от огромных укреплённых фортов до одиноких прицепов с дымящими в них «буржуйками». Вспомнились поезда дизельщиков, грохочущие, коптящие, вспомнились вагоны этих поездов – сплошные и разделённые перегородками на отсеки, с жёсткими полками и мягкими сиденьями. Вспомнились даже машины – никогда не думала, что буду о них ностальгировать. Но сейчас, посреди изгрызенных морозом стен, на улице утонувшего в снегах города память с тоской рисовала мне картины прежней жизни – той жизни, которую я когда-то считала сложной.

Постройки выглядели ненадёжными. Покрывший их узорчатый белый слой создавал иллюзию хрупкости, и эта иллюзия на поверку оказалась весьма реальной – стоило опереться на одну из обмёрзших стен, как рассыпавшийся в пыль бетон зашуршал вниз тоненькой струйкой, и из стены вывалилось несколько кирпичей.

– Пожалуй, не стоит сюда входить, – заметил Тесла. Его маску покрывал шершавый ледяной налёт – намёрзший пар от горячего дыхания. – Поищем что-нибудь более прочное.

Я смогла лишь молча кивнуть. Однообразные постройки расплывались перед глазами – не то от забившегося под ленту снега, не то от головокружения. Я стискивала в пальцах ребристую рукоять «Вальтера», сосредоточившись на этом простом жесте. На том, чтобы удержать тяжёлый пистолет – и не упустить момент, когда этим пистолетом придётся воспользоваться.

Мы медленно двигались вдоль улицы, прощупывая снег перед собой носками ботинок. Дорога была завалена камнями, многие из которых наверняка когда-то составляли стены домов. Судя по внушительным брешам, так оно и было.

Укрытие получилось найти не сразу. Одно из широких зданий оказалось на удивление целым – каркас постройки был собран из стальных балок, между которыми ещё кое-где сохранились толстые плексигласовые листы. Сооружение явно не собиралось рухнуть нам на головы в ближайший момент, и мы, преодолев наметённый у входа сугроб, вошли внутрь.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: