Глава 17

Тварь из пустошей

Это прозвище я взяла себе в шестнадцать, когда впервые сумела одержать победу над тварью из пустошей. Со временем прозвище превратилось в имя, а я до сих пор не знаю, кем или чем была эта тварь. Но каждый месяц мне снятся её пронзительные глаза – то льдисто-синие, то закатно-жёлтые в обрамлении обвисших серых век. 

Я встретила тварь там, где не ожидала встретить никого, – на ближнем краю пустоши, в «оранжевой» зоне. Это была полоса относительной безопасности, хотя и здесь стоило остерегаться как мутов, так и других разведчиков. Несмотря на негласное правило взаимопомощи при встречах, один искатель всегда найдёт у другого то, чем хотелось бы завладеть. Поэтому я поначалу избегала дальних областей «оранжевой» зоны, граничащих с «красными». И лишь спустя много лет поняла, что лежащие к северу малоизведанные территории гораздо проще для понимания. В них, по крайней мере, стоило иметь в виду только тварей на четырёх ногах.

Это был мой второй поход в «оранжевую» зону, если не считать многочисленных детских вылазок на окраины пустоши. Тщательно изучив карту, я решила забраться в одну из сохранившихся высоток, много лет назад бывшую чем-то вроде архива. Меня всегда привлекали книги. Я прекрасно знала, что ни одной книги в архиве не найду, но когда это зелёная молодость слушалась голоса разума?

Итак, я пошла. Облазила всё здание, не обнаружив ровным счётом ничего, кроме пыли, мусора и обломков. В одной из комнат подобрала старую гайку и гордо подвесила её на верёвочке к рюкзаку. Трофей.

Возвращаться ни с чем (не считая гайки) было стыдно, и я решила слегка продлить маршрут, углубившись в зону. Итогом похода по подвалам и этажам высоток стали порванные штаны, куча паутины в волосах и бешено стучащее сердце, когда я пулей вылетела из очередного здания, до смерти перепугавшись упавшего кирпича.

А ещё итогом стала задержка в несколько часов, которая означала, что мне придётся ночевать в пустоши.

Осознание этого не вызвало у меня и тени страха, в отличие от треклятого кирпича. Я вспомнила правила поведения в «оранжевой» зоне ночью и стала обустраивать временное пристанище. В одном из зданий нашла укромный уголок, закрытый с двух сторон, и села на пол, сжимая в руках карабин. Так просидеть мне предстояло до утра.

Конечно же, я заснула. И, конечно же, когда меня разбудил шорох, карабина у меня не оказалось. А оказался он у какого-то серого чудища, которое, сжимая в руках (или лапах?) приклад, стояло передо мной в бледном лунном свете. 

Надо отдать мне должное – вскочила я быстро. И даже умудрилась при этом не треснуться ни обо что головой. Выхватила длинный охотничий нож – это движение я тренировала долго, но никак не ожидала, что оно мне пригодится так скоро. 

Нож против карабина – смешно, конечно. Но я надеялась, что двуногая серая тварь не умеет обращаться с огнестрельным оружием.

Надеялась зря. За долю секунды карабин оказался наведён на меня. Нас разделяло не больше пары футов, и я отчётливо помню круглое блестящее отверстие ствола и запах машинной смазки оттуда. С тупым изумлением я услышала треск взводимого курка. А потом, заорав, бросилась на тварь, размахивая ножом.

Я целилась ей в живот, подныривая под держащие карабин руки. Потом уже вспомнила, как мелькали в голове обрывки наставлений. Но в тот момент для меня не существовало ничего – только морщинистая серая кожа, в складках которой я с ужасом увидела маленькую тёмную ямочку.

Мой нож вошёл точно в пупок твари, но она всё же успела приложить меня карабином по голове. Я грохнулась на пол, и тварь упала сверху, заливая меня густой вязкой кровью. Сквозь шум в ушах я чувствовала, как она барахтается, пытаясь перевернуться. Перед глазами мелькнули длинные серые пальцы, не выпускающие приклада. Я резанула ножом наугад по этим пальцам. Тварь не издала ни звука. Я слышала только её хриплое, частое дыхание. Оно не пахло ничем, кроме пыли. 

Пальцы исчезли из поля зрения, я поднатужилась и спихнула с себя тяжёлую тушу. Тварь упала на бок, хрипя и шевеля ногами. Я встала на колени и нанесла ей несколько ударов в спину – неглубоких, но, несомненно, болезненных. Она перестала шевелиться, и только по вздрагивавшим плечам я поняла, что тварь ещё дышит – но уже точно не поднимется вновь.

Наконец-то ко мне вернулась способность осознавать происходящее – видимо, потому, что ощущение смертельной угрозы пропало. Я поднялась и обошла тварь, наклонившись над нею. С серого лица глянули те самые глаза…

Потом меня долго рвало – от ужаса, омерзения и понимания, что я перешагнула черту. Из той, которая не убивала, я стала убийцей, и назад дороги не было. Вместе с тварью я прикончила прежнюю себя и теперь выплёвывала её вместе со слюной и желчью.

Тварь издохла лишь через несколько часов, с восходом солнца. А я сидела в углу, сжимая нож, и моя кожа была липкой от чужой крови. Я видела, как еле шевелится грязная тряпка на дрожащих бёдрах твари. Эту тряпку я разглядела только утром, когда первые лучи рассеяли ночной полумрак. Жалкий лоскут ничего не скрывал и казался лишь данью какой-то старой привычке. Именно вид этой импровизированной набедренной повязки стал моим главным спасением впоследствии, когда я пыталась убедить себя, что убила всего-навсего старое мутировавшее получеловеческое отродье, у которого сохранились в лучшем случае примитивные рефлексы. Но, выдирая карабин из начинающих коченеть пальцев, я старалась не смотреть в лицо твари – лицо с застывшими, остановившимися, слишком ясными глазами…

***

– Думаешь, это был человек?

Освежёванные тушки борратов повисли над пышущими жаром углями. Хилый жирок закапал в огонь.

– Это был мут, – я стряхнула с ладоней кровь и обрывки шерсти, – очень странный мут – ни до, ни после таких не видела.

Я потёрла руки друг о друга. На кистях и запястьях остались красные разводы.

– Но Гнев Господень породил много странных существ.

Самодельный фильтр сочил по капле прозрачную воду. Тесла подхватил бутылку, ополоснул руки и полил на мои подставленные ладони. Вода была тепловатой.

– Однако этот мут не имеет отношения к тем, кто преследует нас.

– Ты спросил про имя – я ответила.

– Я спросил не только про имя.

Я отвернулась. Отёрла ладони о брюки. На пол плеснула вода, звонко разбиваясь о бетон и обломки паркета.

– Пока идёт дождь, мы в безопасности, – горячая рука мягко опустилась мне на плечо, – все сидят на месте – и мы, и они. Их машина, если она и есть, осталась по ту сторону реки. Даже найдя объезд, они продвинутся ненамного – ни один автомобиль по этим руинам не проедет. 

Не поднимая головы, я молча смотрела на сырой пол. Тесла поставил опустевшую бутылку. На её гладких боках алели кровавые полосы.

– Они могут быть совсем рядом, – вязкие слова с трудом протолкнулись через горло. – Нюхать дым от нашего костра, прямо сейчас.

– Если они собирались держаться рядом, для чего им был пёс?

Тесла приблизился, обходя меня. Остановился напротив, приподнял моё лицо, заставляя посмотреть в глаза. Бездонные чёрные зрачки застыли в янтаре радужки.

– Я уверен, что они далеко. И наш ужин унюхают разве что местные муты, – тень улыбки скользнула по губам моего спутника, – но и те вряд ли решат подпалить свои шкуры под ливнем.

В его словах был резон. Но картина не складывалась. Зачем Немому все эти выкрутасы с псом? Решил поиграть в охотника? Просто убить жертву скучно, нужно её сначала загнать… Но он гнал нас достаточно долго, почему не убил, когда Тесла разделался с псиной? Неужели ему интересно, куда мы направляемся? Или он не наигрался? Или – как бы мне хотелось верить – и вправду потерял наш след…

– Теперь, без пса, они не смогут нас так легко обнаружить, – Тесла убрал руку. Шагнул мимо меня – соль, кровь и хвоя – к костру, шипящему от натёкшего жира. – Этот город огромен, в нём легко затеряться. Именно это мы и сделаем. Пойми, Ника… – он оборвал сам себя. Помолчал, переворачивая над огнём коричневые тушки, – пойми, если бы они были рядом и хотели нас прикончить, то уже стучали бы в нашу дверь крупным калибром. А если они рядом и выжидают, то мы можем обнаружить их раньше, чем они перестанут выжидать. Но я всё-таки ставлю на третий вариант: они не знают, где мы. И не узнают.

Он выпрямился и сплёл руки на груди.

– Но если всё-таки мы с ними пересечёмся, мне нужно понимать, кто они и чего хотят.

Я отвернулась.

– Зачем? – вышло жалко.

– Затем, что врага надо знать в лицо, – слова будто нанизали на железную проволоку, – не тебя этому учить.

– Это не твой враг, – глухо сказала я.

– Сейчас это тоже решать не тебе, – проволока исчезла, словно её выдернули, но слова не обмякли, оставшись жёсткими. Непоколебимо-настойчивыми. – Итак?

Я закрыла глаза. Воздух давил на плечи. Лёгкая блузка вдруг стала каменной, и всё тело наполнилось неподъёмной тяжестью. Я долго молчала. Что изменится, если расскажу? Хуже явно не будет. 

Щёки залила горячая краска. Я и так уже виновата, и он это понял. Надо рассказать. Пусть знает, что нас преследует псих. Тогда он сможет лучше защитить себя…

Я обхватила плечи руками. Влажные пальцы скользили по нейлону блузки.

– Его называют Немым, – проклятая кличка оставила во рту мерзкий привкус, прилипла к губам гадливой слизью, – и я убила его брата.

Брови Теслы слегка приподнялись.

– То есть это он так думает, – я поёжилась, натянула рукава на озябшие пальцы, – потому что кроме меня винить там можно только самого братца.

Тесла слушал молча. Его лицо стало непроницаемым при первых же словах. Он не перебивал и не задавал вопросов – и мало-помалу история полилась сама.

Я рассказала ему. Как нам достались похожие машины. Как нервно озирался Горан, явно участвовавший в таких гонках впервые. Как я, глядя на него, прорицала себе лёгкую победу. Как спокойно сжимала руль, видя полные ужаса глаза соперника в стремительно летящем навстречу седане.

Как он предсказуемо свернул в последний миг. И как совершенно неожиданно вслед за его машиной развернуло мою, и я ещё не успела изумиться, когда впереди вдруг вздыбилась железная стена.

Позже, в те долгие дни в ангаре, мне всё объяснили. Горан струсил, но свернул слишком поздно. Его машина зацепила задним крылом мою, и нас обоих выбросило на железное ограждение бана. Он умер мгновенно – перелом шейных позвонков. Мне повезло больше. Его добро стало моим, но весь выигрыш и почти все запасы ушли на расчёты с кракерами банды. Пустынные Лори признали мою правоту и законность победы, а слово банды пустынников многое значит. Но не для Немого…

Я рассказала ему свою историю – путано и сбивчиво с непривычки, опуская детали. Рассказала то, что действительно было важным. То, что до этого момента открыла только одному человеку – моему заклятому врагу. Немой не слушал меня тогда, не желал слышать, как будто был лишён не языка, а ушей. Тесла слушал. Но его лицо оставалось бесстрастным. 

Внутри меня вдруг вскипело. Я порывисто шагнула к сумке, нащупала акумы, быстро отсчитала пятнадцать.

– Вот, – тяжёлые брусочки полетели на расстеленный плащ, – часть пути мы всё же прошли, остальное я возвращаю. Этого достаточно?

– Нет.

Тесла переступил через акумы, даже не взглянув на них. Нас разделял всего шаг. Он поднял руку – я дёрнулась, отшатнувшись, спина упёрлась в отсыревшую стену.

Он взял моё лицо в свои горячие ладони. 

– Ника, мы продолжим путь.

– Потому, что здесь ты точно не найдёшь другого проводника? – мои щёки горели – от стыда и от касания его пальцев, – вернись на станцию. Я дам ещё два сверху. В качестве компенсации за потерянное время. Или иди дальше сам. Дорогу знаешь. Увидишь что живое – стреляй, потом разберёшься. Ты не пропадёшь.

– Не пойдёт.

Его руки жарко пахли костровым дымом и резко, солоно – кровью.

– Ника, ты нужна мне.

Он отпустил моё лицо и отстранился так неожиданно, что я едва не потеряла равновесие – словно выбили единственную опору.

– Поскольку наш преследователь не внемлет голосу разума, – спокойно продолжал Тесла, – нет смысла с ним идти на контакт. 

Этот будничный тон и резкая смена темы окончательно выбили из колеи. Меня будто ударили под колени. Я сползла по стене, осев на размокший паркет.

– Он превосходит нас силой, – добавил мой спутник. – Но мы пока что выигрываем в расчётливости. 

Он снял с огня поджаренную тушку боррата, насаженную на толстые щепки. Протянул мне – из-под коричневой корки капал тёмный сок. Я машинально взяла дымящееся мясо, держа за кончики деревяшек.

Из всего сказанного в голове осталось только одно слово: нас. Осело в сознании, как оседает мутная глиняная взвесь во взбаламученной воде. Застыло, замерло и выкристаллизовалось, оставив после себя чистое прозрачное понимание.

Хрустящая корка заскрипела на зубах присохшим пеплом. Я вгрызлась в жилистое безвкусное мясо. Мне и в голову не приходило, что он будет искать какие-то пути решения. Зачем?.. Мы разойдёмся, и «немая» проблема снова останется только моей. Разве что Немой решит отыграться на моём нанимателе. Только поэтому Тесла мог размышлять над тем, как избавиться от слежки. Только поэтому. 

Я нужна ему как проводник, как источник знаний. Он не хочет терять время на новые поиски. К тому же, дорога назад небезопасна. Один псих, даже очень упёртый и злобный, не перевешивает всех минусов альтернативного варианта. Вот и всё.

Тщательно обглоданная кость полетела в костёр. Я хороший проводник, получше многих. Такие нарасхват. Он понимает, как ему со мной повезло. Вот и всё.

Вот и всё.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: