Глава 9

«Оливер»

Древняя вывеска скрипела и раскачивалась под порывами ветра. Краска давно сошла, обернувшись хрупкими лохмотьями, но выбитые на жести буквы ещё угадывались – «Оливер». 

Обменявшись короткими взглядами, мы нырнули в подвал. Фонари выхватили серые оштукатуренные стены, поваленные столы, остатки светильников. Справа от входа раскорячилась полурассыпавшаяся барная стойка. 

– Чисто, – глухо проговорил Тесла.

Нам повезло. В подвале, когда-то служившем закусочной, не обосновались муты, не поселились степные собаки и даже не проросла кипяток-сныть. По углам висели клочья давно брошенной паутины. За стойкой обнаружилась ещё одна дверь, железная, наспех приваренная по периметру к косяку.

– Служебное помещение, вероятно, – луч подствольника обежал ржавое полотно, – вряд ли там кто-то есть.

Я открепила фонарь и положила его на стойку. Вдвоём мы кое-как закрыли рассохшуюся входную дверь и подпёрли её двумя столами, поставив их друг на друга. 

– Всё.

«Молния» на куртке опять заела, расползшись только до половины. Я присела на край стола, стянула маску, утирая пот с лица и шеи. В подвале было душно, спёртый воздух пах пылью и затхлостью. Сквозь щели между коробкой и дверным полотном пробивались лучики света, доносился гул усиливающегося ветра.

Даже если придёт ураган, и остатки строения над нами сложатся как карточный домик, мы выберемся – вход в «Оливер», прикрытый жестяным навесом, вынесен за периметр здания в проулок. Бетонное ограждение входа выдержит любой тайфун. Нам невероятно, просто сказочно повезло.

С лёгким стуком на стол легла плоская фляжка. Тесла, сбросив плащ, вспорол ножом подкладку и оторвал от неё длинный лоскут. Свинтил колпачок фляжки и плеснул на рану. Костяшки сжатого кулака побелели, на тёмной ткани рукава расплылось ещё более тёмное пятно. Запахло травами и спиртом.

– Помочь? – я наблюдала за его действиями, покусывая горлышко почти пустой бутылки.

Он исподлобья бросил на меня быстрый взгляд. На побледневшем лице блестели крохотные капли, переливаясь в свете фонаря, – мелкая россыпь над закушенной губой.

Лоскутом ткани Тесла быстро перемотал плечо прямо поверх рубашки. Затянул зубами узел. Свободной рукой ухватил фляжку, глотнул. Сомкнувшиеся на мятом металле пальцы вздрагивали.

Я достала из сумки припасённые ещё в Тупике овощи, выложила на потёртую столешницу. Взглянула на свои руки. Под ногти набилась грязь, обмотки почернели, их края свисали лохмотьями. Я натянула на ладони относительно чистые рукава блузы и кое-как вытерла еду.

– Угощайся.

Мы сидели друг напротив друга и хрустели овощами. Оба подствольника были выключены, и теперь единственным источником света оставался крохотный фонарик на динамо-машинке. 

Акумы стоит поберечь. Если приходит ненастье, один пустынный чёрт знает, когда удастся их зарядить вновь.

Я расправилась с последним огурцом и покосилась на фляжку. Она так и лежала между нами, аккурат посередине стола, будто очерчивая невидимую границу.

Словно угадав мои мысли, Тесла протянул фляжку мне. Я свинтила колпачок и глотнула – язык и нёбо обожгло липкой пряной горечью, совсем не похожей на вкус допитого накануне виски. Я судорожно выдохнула и закашлялась. Жидкость в ёмкости давала сто очков вперёд даже ядрёному самодельному бальзаму, которым приторговывали чуть ли не в каждой толкучке. 

– Технический спирт? – поинтересовалась я, когда смогла говорить.

– Абсент, – Тесла улыбнулся, – бармен «Тупика» оказался запаслив. 

– Ну и дрянь, – помедлив, я сделала ещё пару глотков и вернула спутнику фляжку. В желудке бурлило горячее.

– Никогда не слышала о таком.

Вместо ответа Тесла выложил на стол тюбик. Небольшой, с плотно закрученной округлой крышкой. На пластике слабо проступала почти стёртая надпись. «SpaceZ Inc.»

– А это что?

– Десерт.

Наверное, на моём лице отразилось всё, что я думаю о десертах в формате зубной пасты, потому что Тесла добавил:

– Я достал это недалеко от Грохочущего острова. Целый контейнер таких тюбиков. Со штампом «В_«Рай» на боковине. 

Казалось, он ждёт, что я поясню природу этого странного штампа. Я дёрнула плечом.

– Видимо, кто-то собирался отправить посылку на небеса. 

Крышечку свернула не без дрожи. Внутри оказалась жирная, масляно блестящая субстанция кремового цвета, похрустывающая на зубах крупинками сахара. Вполне съедобно. Высосав половину, я передала угощение Тесле. Рука сама потянулась к фляжке. Мелко глотая абсент, я с любопытством наблюдала, как мой спутник приканчивает содержимое тюбика.

– Торт, – резюмировал Тесла, сминая в пальцах опустевшую тару.

Я хмыкнула. Можно подумать, он знает, каков на вкус торт…

Капля из горлышка фляжки упала мне на руку. На грязной обмотке расползлось ярко-зелёное пятно.

– Ты собирался мне что-то объяснить, – я отставила пойло и начала медленно разматывать ткань.

Тесла ответил не сразу. Несколько секунд он просто сидел, глядя в одну точку, словно застыв – лишь слегка подрагивала рубашка на груди в такт биению сердца. Золотые глаза, потемнев, приобрели оттенок старой меди.

– Сначала я кое-что покажу.

Он отвернулся, роясь в рюкзаке. Облокотившись на стол, я не спеша избавлялась от двух кусков потрёпанной ткани на кистях. Жгучая боль притупилась – не то от времени, не то из-за абсента. Всё вокруг виделось странно отчётливым, несмотря на полумрак. Со своего места я различала крохотные капли пота на висках Теслы, пульсацию жилки на его шее, неровные разводы на рукаве рубашки.

Мой спутник выложил на стол скрученный в трубочку лист. Расправил, выгнув непослушные завёрнутые уголки. 

– Смотри.

Ему не нужно было просить – я во все глаза уставилась на карту.

Она была стара. Очень стара – на перегибах, по которым карту сворачивали, краска стёрлась до белых полос. Края обтрепались, а нижний левый угол отсутствовал. Но не это изумляло – потрёпанные карты, в конце концов, не редкость.

Его экземпляр был бумажным.

Ни слова не говоря, я разложила рядом свой. Желтоватый пластиковый лист с выгоревшей на солнце разметкой казался маленьким и невзрачным. Карта Теслы пестрела цветными областями, пусть и поблёкшими, но удивительно чёткими. И она была больше, намного больше моей. 

Нахмурившись, я рассматривала бумагу. Эта карта охватывала огромное пространство, от самых Калёных пустошей на юге и далеко за пределами изведанных северных земель. Намного больше, чем обжитые зоны – намного больше, чем области, в которых вообще возможно жить. 

Я прикусила губу. Какой смысл в таком? Мне тоже попадались карты, напечатанные ещё до Гнева Господня. Но им нельзя было верить. Обозначенные долины оказывались холмами, реки – пересохшими руслами, селения – россыпями камней. И это в относительно безопасной зоне. Что могло ожидать там, где бушуют тайфуны, и землю нещадно поливают «жгучие дожди», оставалось только гадать.

Взгляд перескакивал с собственной карты на его. Ни одной новой метки на бумажном листе не было. Ни колодцев, ни становищ, ни убежищ, ни падей, ни мутовых ульев-нор – вообще ничего. По спине скатилась капля пота. Какой бы древней ни была карта, если ей пользуются, то метки должны быть обязательно. Иначе она всё равно что набор бесполезных каракулей. Только новым меткам можно доверять, только они актуальны, потому что обозначают проверенные и реально существующие объекты. 

И если на этой карте меток нет, то ей либо никогда не пользовались, либо… Либо её хозяин действительно не понимает и не умеет наносить современные обозначения. 

Я бросила быстрый взгляд на Теслу и снова склонилась к листу. Совпадала только часть объектов. На месте многих городов и посёлков, указанных на моей карте, в его версии зияла пустота. Названия же отмеченных словно кто-то намеренно исказил. 

«Нью-Йорк», прочла я. 

– Ты что, её в музее взял?

С языка едва не сорвалась бо́льшая грубость. Если самые последние из созданных людьми карт оказывались недостоверными, то старинная схема несла в себе почти стопроцентную опасность. Всё равно что двинуть напрямик, забыв о болоте на пути.

– Кусок растопки, – процедила я, – он устарел чёрт знает сколько лет назад. 

По лицу Теслы пробежала тень.

– Эту карту дал мне человек, изменивший мир.

– А чего-нибудь поновее у него не нашлось? Или этот твой великий человек жил ещё до катастрофы?

Тесла окинул меня тем взглядом, которым, бывало, награждала наставница, когда я, думая, что порю чушь, ляпала нечто неожиданно верное. 

– Вот здесь, – его палец упёрся в серо-жёлтый неровный овал, – здесь начинаются земли, которых нет на твоей карте. То, что вы называете неизведанными областями. 

– И? – я хмыкнула, – с таким же успехом ты бы мог показать чистый лист. Даже на более новых картах всё обозначенное нужно делить на два.

– Эта карта мне понадобится, когда мы доберёмся до города.

– Тогда спрячь её подальше, иначе мы туда ни в жизни не дойдём, – буркнула я.

– Ника, – негромко произнёс Тесла, – я знаю дорогу… не возражай, – он поднял руку, жестом пресекая мою попытку заговорить, – я знаю дорогу, а ты знаешь окрестности. Но кое-что мне известно лучше.

– И что же?

На секунду повисла тишина. Ветер выл и стонал снаружи, по ту сторону стен, тонко посвистывал в щелях. Где-то вдалеке глухо раскатился первый гром.

– Смотри – вот путь, который мы прошли от Тупика до пади.

Большим и указательным пальцами Тесла обозначил на карте расстояние. Я сощурилась, вглядываясь в истрёпанный лист. Фонарик постепенно разряжался. Пришлось встать и обойти стол, ведя ладонью по шершавой деревянной кромке. Я опустилась на скамью рядом с Теслой. 

Его лицо тонуло в тени. Едва очерчивался профиль, поблёскивали глаза, отражая свет фонаря. Я заставила себя перевести взгляд на карту.

– Расстояние значительное для пешехода, – Тесла чуть подвинул фонарь, и холодный рассеянный круг лёг на схему, – большое, если мерить шагами. Человеку, чтобы преодолеть такое расстояние, нужно много часов. Но есть то, что может покрыть эти мили за доли секунды.

– И что же это?

Тесла помедлил. Убрал руку с листа, неуловимо сдвинулся, оказавшись ко мне вполоборота. В лицо дохнуло запахом трав, табака и соли. 

– Ты слышала о психопсах?

Внутри похолодело. Жар, исходящий от Теслы, только сильнее заставлял ощутить ледяную волну, что пробиралась вдоль позвоночника.

– К счастью, только слышала, – выдавила я.

По телу пробежал озноб. Я схватила фляжку и лихорадочно сделала глоток.

– Ты же не хочешь сказать, что он… что пёс…

Договорить так и не удалось. 

– Мне приходилось иметь с ними дело, – по движению головы я поняла, что Тесла смотрит на меня. И порадовалась, что в темноте не вижу выражения его лица, – если ты слышала об этих тварях, то знаешь, на что они способны.

Я знала. Психопсы были мифическими чудовищами, ожившими церберами из древних легенд. Дикое извращение природы, причуда кислотной эволюции, эти полуживотные, имея почти человеческий облик, передвигались на четвереньках и не умели говорить, общаясь посредством жестов и протяжных воющих звуков. Изуродованные конечности напоминали не то ступни, не то собачьи лапы – психопсы бегали куда медленнее большинства зверей. Зато настойчивости, терпения и силы у этих тварей было в избытке – получив команду, они следовали ей до конца. Причём будет ли этот конец финалом жизни жертвы или самого пса, значения для них, по всей видимости, не имело.

Будучи внешне схожими с людьми, по развитию психопсы никогда не достигали человеческого уровня. Считалось, что их мозг идентичен мозгу степной собаки, лишённой верности и привязанности к хозяину. Но, компенсируя это ужасающее сочетание, природа наградила психопсов мощнейшей интуицией. Говорили, что эти полумуты умеют читать мысли и передают их своим собратьям. Полагали, что психопсы лишены обоняния и берут след по остаточным следам ментальной активности жертвы в коллективном психополе. Уверяли, что психопёс способен предугадывать действия человека, уклоняться от пуль и оставаться неуязвимым, пугали, что один такой мутант может разорвать в клочья десятерых и пожрать их сердца, страшили, что психопсы обладают нечеловеческой силой в человеческом теле, что их мышцы развиты в сотни раз лучше, что их кости выдерживают попадание разрывного снаряда… Фантазия мифотворцев заходила далеко, особенно после стакана-другого, однако никто ещё не смог похвастаться, что одолел психопса. А те, кто видел этих мутов, явно предпочитали помалкивать. Или уже были не способны говорить.

– Пёс улавливает наши мысли и эмоции, – продолжал Тесла, – он действует как приёмник и передатчик одновременно. Ты ведь знаешь, что существуют устройства, которые позволяют захватывать ментальную волну, испускаемую псом. 

– Акцепторы, – я прикусила губу, – знаю. Но это значит, что кто-то послал тварь по нашему следу. И этот кто-то весьма не беден, раз может позволить себе такое устройство.

– Вот именно.

Повисло молчание. Я барабанила пальцами по столу, уставясь в какую-то точку на карте. Пристальный взгляд Теслы заставлял спину покрываться мурашками. 

Это Немой. Это он отправил пса по наши души. 

Я снова потянулась к фляжке. Свободная рука подрагивала, и я заставила себя унять дрожь – по-прежнему точно не известно, насколько хорошо Тесла видит в темноте. Пальцы стиснули твёрдый тепловатый бок ёмкости. 

Безголосый ублюдок оказался намного круче, чем я представляла. Никогда бы не подумала, что босс одной, пусть и крупной, банды и владелец десятка притонов может обзавестись собственным акцептором. Такая техника не позволяет расшифровывать мысли – о чём думает преследуемый, узнает только пёс, да и то бабушка надвое сказала. Зато акцептор даёт своему владельцу колоссальное преимущество: его обладатель всегда в курсе, где находится жертва. Пока пёс неутомимо, как робот, тащится вслед за целью, владелец акцептора отслеживает транслируемый псом сигнал. Тварюга может плестись в десятках миль от преследуемого, но её чудовищная воля-интуиция будет продолжать ловить и передавать ментальный след жертвы. И так – пока кто-то из двоих не умрёт. Либо пёс, либо его цель.

– На нас навесили «маячок», – проговорила я, отлепляясь от фляжки, – но как ты узнал?

– Падь, – Тесла кивнул на мои руки, – то, что почудилось тебе в том гиблом месте, не затронуло меня. Галлюциногены не работают так избирательно. У меня были сомнения, но случай с мумиями всё расставил по местам. Мы с тобой видели разные вещи. На подобный ментальный выверт способен только психопёс.

– Но зачем ему нас… Зачем он это делает? – я повернула руки ладонями вверх. Бурые пятна на коже потемнели, присыпавшая их серая пыль напоминала грязную комковатую муку, – это же не в интересах того, кто задаёт ему цели.

– Я не знаю, – Тесла пожал плечами, его лицо помрачнело, – псы своенравны. Их трудно приручить и ещё труднее удержать в заданных рамках. Пёс берёт след не только потому, что ему так приказали. У него всегда присутствуют свои причины. Какие – никому не известно.

– И он решил поиграть с нами – по этим причинам, – внутри вместе с жаром от абсента разгоралась ярость.

– И прекрасно, что решил, – перебил меня Тесла, – теперь мы знаем, что за нами «хвост». Вопрос в том, кому так нужно видеть, куда мы идём.

– Вопрос ещё и в том, что нам с этим делать.

– Двигаться вперёд, – Тесла помолчал. Снаружи шуршал дождь.

– За нами тащится зверюга, которая теперь скорее сдохнет, чем откажется от своих милых игр, – я снова отхлебнула абсента, – и из всего известного мне о психопсах я могу сделать только один вывод: намного раньше неё сдохнем мы.

– Чем дальше пёс, тем сложнее ему улавливать сигналы, – ладонь Теслы обхватила флягу, мягко, но настойчиво потянула. Я вздрогнула, когда его горячие пальцы коснулись моих. – Поэтому нам нужно бежать.

Снова повисла тишина. За стенами убежища шумел усиливающийся ливень. Где-то вдали громыхнуло.

– Никто не может идти через пустоши, пока светит солнце, – я тряхнула головой, – ни мы, ни пёс, ни… те, кто его послал.

– Конечно. Но нам нужно использовать каждую минуту, чтобы оторваться от них. Пёс берёт след на большом расстоянии, но и оно не бесконечно. Сократим время на отдых, пойдём так быстро, как сможем. Это наш шанс.

Тесла завинтил фляжку и взял почти погасший фонарь. Затрещала динамо-машинка. Прыгающий кружок света упал на плечо моего спутника, пополз ниже – к тугой повязке поверх рубашки, к тёмным пятнам на ткани.

– Ты… – начала я.

Громыхнуло рядом, прямо над головой. С потолка посыпалась штукатурка, стуча по столу, крошево вмиг покрыло карту. Крупный кусок ударился в скамью, обдав меня брызгами каменной пыли. Я метнулась вниз, под защиту толстой столешницы, но раньше, чем надо мной оказалась дубовая доска, плечи и голову обняло горячим, жёстким, пахнущим железом, резиной и кровью, по щеке скользнула грубоватая ткань.

Укрывая меня собой, Тесла ногой оттолкнул скамью и нырнул следом.

Фонарь погас. В полной темноте я сидела на холодном камне. Падающие обломки глухо бились в деревянную доску, бесновался гром, хлестал ливень, а я вдыхала ароматы горькой полыни, металла и соли, слыша рядом ровное тёплое дыхание, отчётливо звучащее сквозь шум.

Дыхание человека, который снова поставил чужую жизнь выше своей.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: