Глава 12

Объедки былого величия

Я шагнула было к двери, но Тесла опередил меня. Его фигура мелькнула размытой тенью, на миг заслонив свет моего фонаря. Взгляд успел отметить только раскрытую ладонь, поднятую в предупреждающем жесте.

– Здесь никого, – послышалось через секунду. Голос Теслы звучал глухо, доносясь из-за стены.

За железкой скрывался крохотный сырой предбанник. Там и впрямь было пусто, если не считать густо наросшей по углам плесени.

И ещё одной двери.

Широкая, двустворчатая, с массивными поперечными рёбрами в руку толщиной. Вот она была заперта. Но не на кодовый или, что до сих пор иногда встречалось, висячий замок. А на обычный шестигранный болт. 

– Проследи, – бросила я, приближаясь к новой преграде и на ходу выуживая из сумки связку отмычек.

Тесла молча кивнул. «Глок» в его вытянутой руке удерживал в прицеле вход, но так, чтобы луч света не проникал наружу сквозь неплотно прикрытую створку. 

Подсвечивая себе фонарём, я быстро перебрала отмычки. Подходящая нашлась со второго раза – ключ упёрся в головку болта, плотно охватывая её. Я поднажала, и поржавевший кусок металла со стоном начал проворачиваться.

– Готово, – я подхватила выкрученный болт и сунула в карман.

На обратном пути вход нужно будет снова запереть. Уходя, уходи – так, будто тебя здесь и не было. 

Неприветливая дверь хмуро выступала из стены, массивные створки не шелохнулись, когда я выворачивала болт. Поправив на плече сумку, я взглянула на Теслу.

– Идём?

Он снова кивнул. Выпрямился, отходя от стены, к которой прислонялся до этого. Встал перед дверью, жестом показав мне, чтобы сдвинулась в сторону.

– Открывай.

Я потянула на себя тяжёлую створку. Петли, как и сама дверь, давно заржавели, коррозия спаяла их тонкой плёнкой – и теперь этот припой разрывался со скрипом и скрежетом, дверь изрыгала свои ржавые проклятья, перекрывающие шум реки.

Поблёкший луч подствольника вспорол упавшую из проёма темноту. В нос ударило затхлостью, вонью пыли и чего-то слежавшегося. Отпущенная створка тяжело застыла на неповоротливых петлях. Прикрываясь ею, я поморщилась, унимая позывы чихнуть.

Тесла, держась чуть левее, чтобы вторая створка частично заслоняла его, заглянул в проём. Хищный ствол «Глока» обнюхивал воздух.

Тянуло гнилью. Но не сырой, как в предбаннике, а высохшей, лишённой влаги. Луч света прыгал внутри проёма, выдёргивая из черноты бетонные стены.

Тесла первым перешагнул порог. Сжав пистолет обеими руками, неслышно скользнул в темноту. 

Я медлила. Сердце бешено отстукивало секунды. Пальцы, сомкнувшиеся на лежащем в кармане болте, стали влажными. Кровь толчками била в голову, река снаружи ревела разъярённой толпой.

Бомм. Бомм. Бомм.

Ладонь легла на створку. 

Мне некуда идти, назад пути нет. Немой дышит в затылок, а на проклятом севере вдвоём надежда выжить больше. Сложив два ничтожных шанса, получаешь какой-никакой, но и это не главное… 

Он доверяет мне. Неужели зря?

***

Внутри и впрямь оказалось сухо. Узкий коридор шёл под уклон. По стенам вились кабели, перемежаясь с забранными в сетку лампами. Все плафоны уцелели, но электричества, конечно же, не было. Откуда ему здесь взяться?

Тесла успел уйти довольно далеко. Я нагнала его лишь в самом конце – там, где коридор оканчивался тупиком. Квадратная комната венчала этот червеобразный бетонный отросток. Утопленная в стену шлюзовая дверь мрачной махиной перегораживала путь.

– Дальше никак, – Тесла обернулся на звук моих шагов. Едва мерцающий луч фонаря обозначил плотно сведённые гермозатворы и мёртвую консоль рядом с дверью. 

Комната была крохотной, едва в пять шагов шириной. Кроме пыли и мусора на полу, подвал ничем не мог порадовать. 

Я кивнула:

– Закрою выход.

Вернуть на место – только с обратной стороны – болт и запереть дверь изнутри было делом пары минут. Но фонарь садился, и обратно по коридору я двигалась почти наощупь. Плохо. Из-за дневного дождя нам не удалось подзарядить акумы. До утра, пока не рассветёт, это тоже не сделать, а с рассветом мы отправимся через мост. Что ждёт нас на том берегу – неизвестно. Неизвестно и будет ли шанс развернуть зарядник там. В памяти всплыло хмурое, заштопанное облаками небо. Пришёл циклон, и он может здесь задержаться. Выждать могли бы и мы, но психопёс не даст нам такой поблажки. 

Я остановилась у стены, не дойдя до тупика несколько футов. Постучала по корпусу фонаря, будто это могло как-то продлить жизнь издыхающего акума. Свет моргнул. Остаться без подствольника, конечно, паршиво, но это не самое худшее.

Направив фонарь в пол, я повела плечами и выпрямилась, прислушиваясь к себе. Шагах в десяти впереди тускло мерцал подствольник «Глока». Глаза различали силуэт Теслы, склонившегося над чем-то возле шлюза. Казалось, он не смотрел в мою сторону. Я потянулась было к застёжке куртки, но на полпути отдёрнула руку. Он может прекрасно всё видеть, не смотря на меня и несмотря на темноту. 

Я снова встряхнулась, отмечая ощущения в каждом суставе, в мышцах, в коже. Зудели ноги, но не больше, чем обычно – пацан здорово помог нам, избавив от необходимости топать пешком. Саднили ладони, пыль попадала в раны, оставленные отравленной водой пади. Плечо ныло, устав от тяжести сумки. Вроде бы всё в порядке – пока что.

Рука снова поползла к «молнии». Очень хотелось расстегнуть куртку, стянуть её, ветровку и блузку, проверить заряд акумов – чтобы знать наверняка, что всё пока нормально. Я давно не доверяла только лишь ощущениям. Аугментика могла безотказно работать вплоть до полной разрядки акума, и, если не поглядывать на индикатор, легко пропустить момент, когда энергии останется критически мало, и имплант будет готов отрубиться в любую секунду.

Я тряхнула головой, сообразив, что слишком долго стою на одном месте. Подняла фонарь и медленно двинулась к Тесле. 

В другой раз. Или чуть позже. До утра заряда наверняка хватит, а там будет видно. Конечно, если нежданно-негаданно импланты откажут, это принесёт массу проблем, и хуже всего – раскроет мои карты. С другой стороны, этого может и не произойти. А вот если я сейчас начну выверять заряд, то все мои фишки будут как на ладони. Коридор отлично просматривается. А поскольку Тесла до сих пор успешно скрывал свои возможности – как, впрочем, и я – то рисковать не стоит. В конце концов, он в таком же положении. Энергия его акумов тоже не бесконечна. 

Вдоль спины пробежал холодок. Или – или. Или он раскроется первым, или я. 

До Теслы оставалась пара шагов. Я уже различала его лицо, его глаза, взгляд, опущенный вниз – на какие-то бумажки среди мусора. Различала скулы, бледные в чахоточном свете фонаря, голубые жилки под тонкой кожей шеи, тёмное расплывчатое пятно на рукаве рубашки. 

А он упрямый. И странный – порой прокалывается на совершенно очевидных вещах…

В комнате-тупике было зябко. Должно быть, зажатая между небоскрёбами река не успевала прогреться за день, несмотря на жару. Я села на пыльный бетонный пол и обхватила себя руками. В желудке урчало.

– Как психопёс берёт след, если мишеней несколько? – спросила я. 

Не то чтобы меня это действительно интересовало, но сидеть в полной тишине было невыносимо. 

– У психопса есть приоритетная цель, а есть второстепенные, – отозвался Тесла. – Эти цели задаются ему во время множественной ориентировки, и при прочих равных условиях психопёс отдаст предпочтение главной мишени.

– То есть мы могли бы разделиться, – уточнила я, напряжённо вслушиваясь.

– В этом отношении психопсы похожи на машину, работающую по простому алгоритму, – Тесла будто пропустил мимо ушей мой вопрос, – и, как и машину, их нельзя подкупить или обмануть. Только сломать. Отличие же заключается в большей гибкости поведения. Это можно сравнить со сложной программой, можно назвать зачатком разума. Психопса ведут две вещи: инстинкт и команда. Но никто не знает, какая из них займёт приоритет в каждый конкретный момент времени. Поэтому, – Тесла наконец повернулся ко мне, – если мы разделимся, то выиграет только один из нас. Тот, кто успеет уйти дальше.

Я невольно взглянула на своего спутника. Он стоял с рюкзаком на правом плече, а левую руку держал на отлёте, сжав в кулак побелевшие пальцы. Зажатый в правой кисти «Глок» едва уловимо дрожал – белое пятно света от подствольника подёргивалось, падая на камни. 

– И неважно, будет ли это главная мишень или нет, – сказал Тесла. – Сейчас мы оба уходим от него по траектории, которая даёт максимальное расстояние между нами и псом. Если бы мы разделились, кому-то пришлось бы отклониться восточнее или западнее, что сократило бы это расстояние. И тогда…

– Условия перестали бы быть равными.

Тесла кивнул. 

– Пёс мог потерять наш след?

– Расстояние небольшое, – он покачал головой, – вряд ли.

Это «вряд ли» упало тяжело, как приговор. Во рту стало кисло, шею вдруг свело неожиданной судорогой, и сердце на миг оборвалось – но уже в следующую секунду спазм отпустил. Я медленно выдохнула. Потёрла ещё покалывающую мышцу ладонью. Всё в порядке, просто усталость.

Я даже не думала, как хочу услышать, что пёс действительно потерял наш след. Что эта настырная четвероного-лапо-рукая тварь бродит кругами и, надеюсь, скулит, не в силах учуять ментальные отблески своих целей. Но увы. Эмоции и мысли – не запах, психическая волна не рассеивается так быстро и тянется на куда большем расстоянии. 

Говорят, до Гнева Господня возможности человеческой психики активно изучались. А сегодня о том, что такое инфополе и ноосфера, можно узнать лишь обрывками – из случайно найденных книг, тех, что ещё сохранились. Да и они в основном устарели задолго до рокового дня. Канула в Лету Сеть, и с ней – тысячи и тысячи трудов, не продублированных в бумаге, исчезнувших вместе с миллионами гигабайт бесполезного хлама. Те носители, что можно выкопать из-под развалин, годятся разве что на разбор – в лучшем случае. Жёсткие диски превратились в смятые, сплющенные куски изъеденного коррозией металла. Плёнка на кинопроекторных бобинах съёжилась и сплавилась в липкие комки. Впрочем, даже будь оно цело, всё равно нет тех, кто ещё помнил бы, как собрать компьютер или тем более наладить кинопоказ. Исчезла Сеть, и исчезли знания, испарились вместе с мейнфреймами в ядерном аду. А книги – те, что не сгорели, не утонули, не были сожраны тараканами, крысами или мутами, – остались разрозненными листами, на которых бурно пирует плесень. А мы… Мы грызём объедки собственного былого величия.

Мы знаем только то, что помогает нам выжить. То, что уцелело через поколения – от видевших Гнев Господень через свои смарт-проекторы в замкнутых системах. Биомеханика, оружейное дело, альтернативные источники энергии. Всё это сохранилось потому, что могло нам помочь. А ещё – просто потому, что выжили те, кто об этом знал. Случайность определила наш мир. Если бы они знали о другом, то и мы сейчас были бы иными. Если бы были вообще. И, может быть, писали бы новые книги. Или жрали старые, вместе с мутами. Или так же продолжали эти книги жечь… 

Мой фонарь моргнул и погас окончательно. Умирающий подствольник на «Глоке» ещё смотрел тусклым бельмом, кладя плоский кружок света на груду смятых бумажек в углу.

Бензиновая зажигалка, щёлкнув, бросила жёлтые отблески на выщербленные стены. Сухой мусор весело занялся, как будто только этого и ждал.

– Здесь есть вентиляция, – Тесла поворошил костерок, и тот разгорелся сильнее, – запах дыма может привлечь местных обитателей, но придётся рискнуть. 

Огонь взвился и уже через секунду опал, оставив после себя хрусткое чёрное тление. Вонь горелой бумаги и пластика наполнила подвал. Алого света едва-едва хватало, чтобы вычерчивать границы костра. 

Подствольник бесшумно померк. Затрещала динамо-машинка. Я сунула свой фонарь в карман. Динамо на нём нет, а акумы стоит поберечь.

От костра тянуло едва уловимым, но всё же теплом, и я придвинулась ближе. Под курткой зудело и чесалось, но речи о том, чтобы раздеться и привести себя в порядок, не шло. Я спрятала ладони в рукава. Покосилась на стоящую рядом сумку. На тряпичном ремне, перерезанном сюрикеном, от узла расползались нитки. Я мысленно пожелала юному поклоннику метательных орудий быть сожранным мутами. Если бы мысли материализовались, пацан бы уже раз тридцать стал трупом.

Дотянувшись до сумки, я вытащила из внутреннего кармана пакетик – дроблёное сухое зерно вперемешку с солью и пряными травами. Тесла отложил фонарь, подал мне бутылку с водой. В ней плескалось на донышке.

– Есть банка консервов, – он присел рядом, подтащив ближе свой рюкзак, – половину съедим, остальное зальём водой, смешаем с крупой – получится походная каша.

– Её бы ещё неплохо сварить, – заметила я, – наше подобие костра для этого слабо подходит.

Тесла хмыкнул. Его пальцы механически вращали зажигалку – указательный, средний, безымянный. Вперёд-назад, вперёд-назад. Мелькала чёрная изолента. 

Не переставая исполнять этот гипнотический фокус, другой рукой он пошарил в своём рюкзаке. Что-то сухо и плотно шлёпнулось на пол.

– Вот это его точно взбодрит.

Зажигалка остановилась, зажатая пальцем в серой глове. Огонёк заплясал над толстой пачкой купюр, перетянутых широкой белой лентой. Я присвистнула. Вытянула одну.

Старые доллары. И не просто старые – старинные, древние. Доисторические, можно сказать. Большие, бело-зелёные, с портретом какого-то старика на одной стороне и размытой толпой – на другой. Возле портрета проставлена дата печати: 1917 г. А по углам – гордые цифры: единица и пять нулей.

– Ничего себе запас! – я потёрла купюру. Грубая бумага скрипела под пальцами. – Не думала, что их ещё находят. Да тут на пару ужинов хватит! 

Тесла ничего не ответил. Молча взял из пачки банкноту, с хрустом смял, поднёс к зажигалке. Занявшееся пламя осветило его лицо – плотно сжатые бледные губы, вертикальная морщина меж бровей. Хаотичные тени заплясали на скулах. Уголок рта чуть приподнялся в подобии кривой улыбки. Я вопросительно посмотрела на него.

– Думаешь, нет?

И тут Тесла рассмеялся. Держа скомканный десятитысячник в руке, он хохотал, и отзвук его смеха вспуганно метался среди бетонных стен. Танцующее пламя блестело на слоновой кости ровных зубов.

Смех угас вместе с погасшим огоньком. Тесла швырнул горелый обрывок в костёр, туда же полетела треть пачки.

– Ты абсолютно права, – сообщил он, поджигая купюры, – сейчас этого хватит на целых два ужина.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: