Глава 23

Система HAARP перестала существовать. Гигантские комплексы, контролировавшие погоду на планете последние полсотни лет, отключились, превратившись в кладбища сложнейшей электроники. Руководители проекта отказывались комментировать ситуацию – после скандала со взломанной почтой топ-менеджера и показательной отставки предыдущих верхов повторять «оно само» представлялось самоубийством. Но, к сожалению для них, это было правдой. Правдой, которую они не могли и не пытались скрыть.

Людей охватила паника. Никто не знал, какие перемены грядут, и грядут ли вообще. С непредсказуемой и даже плохой погодой ещё можно было смириться, хотя союзы фермеров уже начинали опасаться – их поля не были готовы к продолжительным дождям. Фабрики синтетической пищи работали на полную, но не покрывали и десятой доли бешеного спроса. Цены на «искусственную» еду и дешёвые суррогаты взлетели за каких-то пару дней, паршивые порошки и сублимированная соевая дрянь, которой раньше травились одни маргиналы, стали на вес золота. Казалось, мир застыл в напряжённом ожидании чего-то – не то конца света, не то вести о ложной тревоге.

Масштабные стройки в северных странах не прекратились, но на них мало кто обращал внимание. И только логгеры бесстрастно фиксировали количество сухогрузов, ежедневно отправляющихся к ледяным фьордам.

Остальным было не до строек. После гибели установок HAARP хрупкое равновесие ещё худо-бедно держалось. Но и оно рухнуло, когда начались сбои в работе буквально всего.

Отключалось электроснабжение целых районов – на несколько минут, чтобы потом снова так же неожиданно возобновиться. Бригады монтёров разводили руками. Все кабели целы, отключение явно программное.

Останавливались и снова запускались производства. Шлюзы ГЭС работали вне графика, безо всякой системы и последовательности. На границах царила неразбериха – оборонные комплексы не могли обеспечивать защиту страны, если в любой момент их электроника переставала выполнять команды. Ракетные установки, системы залпового огня и ядерные боеголовки превратились в неконтролируемую угрозу.

Рынок рухнул. После взлома крупных банков ряда стран, включая США, котировки сорвались в кульбит. Биржевые сводки передавали что-то невообразимое. Никто не понимал, как реагировать, продавать или покупать. Любая мелочь дестабилизировала и без того разбалансированные биржи, от малейшего слуха акции дорожали в сотни раз, чтобы через день, а то и час, упасть почти до нуля.

Единственной хорошей новостью стало прекращение терактов. Впрочем, полиция и спецслужбы не были уверены даже в этом – когда мир погружается в хаос, первым, что ломается, становятся законы.

Сбои не обошли и Китайскую Евразию, но, видимо, автономность местной сети каким-то образом смягчила эту волну. Из вскрытой логгером переписки было очевидно, что настоящая паника затронула только верхушку. Финансисты, главы крупнейших предприятий, биржевые магнаты и правительственные мандарины в полной мере ощутили последствия рыночного шторма, и это был тот уникальный для страны случай, когда удар приняли на себя те, кто действительно должен был. Обыватели же находились в относительном неведении – пока что.

Попытки проникновения в Башни действительно имели место. Всего две – здесь официальные СМИ не солгали. Они вообще не лгали. Всего лишь умалчивали о том, что стало причиной произвола.

По стране прошла волна кратковременных отключений ретрансляторов Тяньбай. Округлые прозрачные купола на длинных тонких ножках – железные поганки-переростки, в просторечии «мозги в колбах» – были густо натыканы по всем городам. Купола мягко сияли оранжево-розовым, напоминая утреннее солнце. Свет, связь и, конечно же, вирт. Ретрансляторы давали доступ в сеть, святая святых Китайской Евразии. У «мозгов» даже была своя секта адептов, ежеутренне возносящих хвалы розовым солнцам. Ретрансляторы не охранялись – Тяньбай справедливо считала, что ломать иглу, на которой сидят, горожане не будут. И оттого ещё более дикими выглядели попытки вывести «поганки» из строя.

После волны беспрецедентных отключений пострадали полтора десятка ретрансляторов. Люди, словно обезумев, бросались на опоры куполов, пытаясь свалить всю конструкцию. Уличные камеры запечатлели эти свалки, видео тут же стали достоянием логгеров. «Нет сигнала – нет замутнения разума», бесцветно пояснял за кадром синтезированный голос. «Кто теперь не согласится, что ретрансляторы, эти щупальца Тяньбай и выражения её воли, не излучают волны, искажающие наше восприятие мира?»

Причина отключений, как и прочих сбоев электроники по всему миру, оставалась неизвестной. В сети об этом не было ни слова – Тяньбай словно притихла на время. Мейнфреймы продолжали работать в штатном режиме, но из выуженных логгером отчётов становилось понятно: часть ресурсов либо не задействована, либо расходуется на что-то ещё. Что-то, не имеющее отношения к управлению страной.

«Анализирует», резюмировал логгер.

Башни стали следующим шагом. Религиозная оппозиция от слов и угроз перешла к активным действиям. Последователи Лексея попытались штурмом взять оплот машинного коммунизма, но волна протеста разбилась о неприступную твердыню. Сотни арестованных, десятки убитых – Тяньбай не церемонилась. Однако фанатики не отступились. За сутки в стране прошло больше сорока крупных митингов, количество приверженцев пророка умножилось троекратно. Оппозиция росла как раковая опухоль. 

«Они утверждают, что видели его – воплощённого Лексея. Что настало время отключить Тяньбай, что сбои в работе ретрансляторов – это знамение. Кажется, на этот раз машинному коммунизму собираются отвесить реальный пинок под зад. Что будет дальше? Время покажет, «Пятью пять» – расскажет. Не забудьте обновить свои VPN».

– Как это вообще могло пройти мимо нас? – Джи на секунду зажмурился, потирая горящие глаза, – мир сходит с ума, а мы тут сидим и ни сном ни духом об этом?

– Это Китайская Евразия, – тихо ответил Йонс, – по нам пустят ядерный залп, а мы не узнаем, пока не прилетит. Тяньбай, конечно, в курсе. Официально она автономна, но и у неё есть свои каналы связи – с военными министерствами, с той же GoNet. Она знает, а нам не обязательно. Такие вот йогурты…

Полубурят зло пнул стол и поскрёб ногтями подбородок.

Затрещал зуммер видеофона. Джи хлопнул Йонса по плечу и поднялся.

– Это ко мне.

На дисплее выступило лицо Бориса, искажаемое серыми волнами ряби.

Глава китайгородских «детей ночи» аккуратно шагнул в комнату, не забыв, однако, отвесить хозяину церемонный полупоклон. Джи запер дверь и обернулся. Йонс уже слинял – нелюдимый полубурят не переносил посторонних и наверняка пошёл искать укрытия на кухне. Оставалось надеяться, что китаянка не будет чересчур строга к мальчишке. 

Борис остановился у стола и выжидающе замер. Джи нетерпеливо махнул рукой, и Хонь Тао опустился в кресло. Плавность его движений в свете последних новостей казалась издевательской.

– Принёс? – спросил Джи, облокачиваясь на стол.

– Я не прихожу с пустыми руками, – невозмутимо сказал Борис.

На поцарапанную крышку рядом с терминалом легла упаковка ампул. Округлые стеклянные бока глянцевито переливались. Бесценная эссенция. Волшебное зелье…

– Что-то ещё? – уточнил Борис.

Джи задумчиво смотрел на него – на как всегда белоснежный воротник сорочки, на старомодно повязанный галстук. На щёточку подстриженных усов над плоской верхней губой.

Да, хотелось сказать, да, мне нужны твои ребята. Все «дети ночи» Китай-города, каждый сопляк, не разменявший и первую сотню – потому что такой сопляк стоит пятидесяти человек, это закон и это факт. И мне нужен ты, Борис, потому что тебя они послушают и за тобой пойдут. Пойдут, куда бы ты их ни повёл…

– Спасибо, – медленно проговорил Джи. Никогда ещё слова чужого языка не давались так тяжело.

Борис наклонил голову.

– У нас в России, – наконец сказал он, – «спасибо» когда-то означало просьбу к богу. Просьбу о спасении. Удачи, Джи.

***

Йонс выжил. И даже, против обыкновения, не был насильно отправлен в «диагност». Как только за Борисом закрылась дверь, остроносая мордочка полубурята всунулась в комнату. К подбородку Йонс прижимал закутанный в салфетку продолговатый свёрток.

– Иди сюда, – Джи махнул парню, – Борис уже ушёл, не бойся. Да и вообще он не кусается.

Обычно, добавил Джи про себя. Коробочка с ампулами устроилась в просторном кармане брюк, чтобы не вызывать лишних вопросов у любопытного юнца.

– Кусается, не кусается, какая разница, – буркнул Йонс, бочком вползая в закуток, – устроили тут проходной двор… Это, между прочим, моё место!

Джи широким жестом указал на свободное кресло, которое минуту назад занимал Борис.

– Располагайся.

– Да ладно, чего уж там, – полубурят замялся, поглядывая на трость Джи.

– Садись, говорю. Мы ещё не закончили.

– Мало, что ли, на сегодня хороших новостей, – проворчал Йонс, но в кресло, впрочем, сел. Поелозил салфеткой по подбородку, на котором вяло пробивалась щетина.

– Откуда синяк? – поинтересовался Джи, разглядывая начинающую желтеть отметину на лице парня.

– Так… – Йонс поёрзал, – ребята не любят, когда тачки без спроса берут.

– Ключи, значит, есть, а машину взять нельзя, – Джи усмехнулся, – милые порядочки.

– Я им ещё за бензин должен, – вздохнул парень, – опять, небось, попросят порнушку достать…

– Не проще им заплатить?

– Да если б они деньгами брали, – Йонс заметно приуныл. Закусил уголок салфетки и уставился на консоль.

– Порнушку-то небось достать не сложно, – заметил Джи, подсаживаясь рядом.

– Нет, – односложно ответил полубурят, – скучно просто. Задрало до чёртиков.

– Ну тогда, пока ты не приступил к этому скучному занятию, я тебя немного отвлеку.

Джи взял со стола покрытый пылью вирт-шлем. Смахнул с лицевого щитка тонкий серый налёт. 

– Мне нужно кое-куда прогуляться. И я прошу, чтобы ты меня подстраховал в реале. Надеюсь, это ненадолго.

– Я могу присоединиться, – предложил Йонс.

– Не стоит, – Джи протёр щиток рукавом, проверил контактный кабель и подключил шлем. – Ты нужен мне здесь. Последи за происходящим, за показателями, ну не мне тебя учить. Увидишь что подозрительное – вырубай.

– Так сеанс же можно самостоятельно прервать, – пожал худыми плечами полубурят.

– И всё-таки подстраховка не помешает, – мягко повторил Джи. И надел шлем.

***

В городе кипела жизнь. Тысячи витрин сверкали огнями, зазывно выставляли яркие вывески, испещрённые спецсимволами. 24\7, супер-скидки и бесплатная доставка в одном котле. Таблички попроще скромно сообщали о хранящейся за аккуратными дверями информации. Неказистые извещения, налепленные кое-как, указывали, что «узел не найден».

Ряды дверей уходили вправо и влево, тянулись вперёд до самого горизонта. Куда ни глянь – бесчисленные линии идеально прямых улиц, разбегающихся веером, насколько хватал глаз. Посчитать их количество не получалось при всём желании – они множились, сливались и расходились, дублировали друг друга, объединялись, дробились и сплавлялись воедино. Но едва взгляд улавливал движение – сбоку или сзади – как улицы, словно испугавшись, замирали. Бесконечное число дверей выходило сюда из одного-единственного исполинского здания. То тут, то там разноцветные потоки пересекали мостовую, вытекая из ниоткуда и в никуда же вливаясь.

К бесконечности стремилось и количество людей, проходящих по улицам и ныряющих в открытые двери. Большинство перепрыгивало потоки не глядя, но многие присаживались у аляповатых ручьёв и выуживали оттуда цветастые объёмные картинки. Мимо ноги скользнул блестящий белый паук, деловито просеменил шестью лапками и скрылся за одной из витрин. Бот-краулер.

– Йонс? – позвал Джи.

– Слушаю, – послышался где-то в глубине головы приглушённый голос нетсталкера.

– Мне нужно ниже.

– Понял, – отозвался Йонс.

Улицы на миг подёрнулись дымкой, чтобы в следующую секунду открыть не видимое ранее.

Исполинский «дом» обрёл цокольный этаж. Под роскошными ступенями, витринами и арками проступили угрюмые полуподвалы. Их входы темнели расплывчатыми пятнами, словно вдавленные чьей-то огромной ногой. Большинство были заперты. Мрачные, крашенные в болотные оттенки железные двери выглядели неприступными.

Прохожие и краулеры по-прежнему торопились по своим делам, ныряя за сверкающие витрины. Но теперь среди них появились редкие блёклые тени с размытыми пятнами вместо лиц. Эти тени спускались к подвальным дверям и, постояв секунду, исчезали, будто просачиваясь сквозь металл. Изредка какой-нибудь паук подбегал к такой двери, но тут же поворачивал обратно, смешно суча ногами.

– Создатели Бога, – негромко произнёс Джи в пустоту.

Обстановка расплылась, силуэты домов и прохожих утратили чёткость. Фасады перемешались, будто кто-то невидимый встряхнул гигантский калейдоскоп, и снова встали на место. На подвальных дверях появились таблички – одинаковые белые квадраты с небрежно намалёванными тремя штрихами и точкой в центре. Края штрихов касались друг друга, образуя неправильный треугольник. В этой неправильности таилась какая-то угроза – предупреждение случайному визитёру. За угрюмой дверью могут скрываться отнюдь не райские сады.

Джи спустился по корявым ступенькам к ближайшему входу с табличкой и приложил ладонь к холодному металлу. На крашеной поверхности проступил рельеф клавиш. Джи прикрыл глаза, воспроизводя по памяти пароль, выуженный из крови тощего хакера.

Клавиши мягко проминались под пальцами. С нажатием последней дверь замерцала, став зыбко-прозрачной. За ней открылась скупо освещённая комната, вдоль стен которой тянулись алюминиевые стеллажи.

Джи шагнул сквозь дверь и двинулся по проходу. На полках, забитых разноразмерными томами в идентичных обложках, скопился дюймовый слой пыли. В хранилище явно давненько никто не заглядывал.

Наугад снятый с полки том носил название «Ключи доступа к криптокошелькам на сервере MegaCoin». Джи вернул увесистую книгу на место и пробежал пальцами по корешкам соседних фолиантов.

– Йонс, можешь найти здесь кое-что?

– Секунду, – ответ полубурята пришёл не сразу, – мне понадобится прога для дата-майнинга. В этой файлопомойке терабайты данных.

Что-то ткнулось в ногу. Джи опустил взгляд – возле ботинка вертелся, шевеля усами, таракан величиной с кошку.

– Побыстрее. Мне нужны сведения об участниках «Создателей Бога». Ники, имена, адреса, история запросов, покупок, айпишники – всё, что удастся найти.

Джи пнул таракана. Тот отлетел к ближайшему стеллажу, встряхнулся и удрал, проворно перебирая тонкими лапами.

– Меня засекли, так что постарайся не тянуть время, – Джи прислонился к стойке, всматриваясь в бесконечный сумрачный проход, – местные завсегдатаи наверняка не будут в восторге от моего присутствия. Сливай всё в кучу, потом разберёмся.

– Занимаюсь, – коротко бросил Йонс.

В паре футов справа среди полок темнело прямоугольное углубление. Джи приблизился, не теряя из виду пока что пустынный коридор.

В углублении скрывалась неприметная дверь. Вместо знака с тремя линиями на табличке нашёлся только бессмысленный набор символов, пластиковая филёнка оказалась гостеприимно приотворённой.

Джи толкнул дверь – та легко подалась, открывая квадратную комнатку, где с трудом умещались стол и два видавших виды стула. На скрип дверных петель появился хозяин. Расплывчатая смутная фигура материализовалась из воздуха и уселась на стул. 

– Оружие, девочки, наркота? – деловито поинтересовалась она.

Вместо лица у фигуры колыхалось туманное марево.

– Оружие, – наугад выбрал Джи, присаживаясь напротив.

Дверь за спиной с сухим стоном вернулась на место. Джи обернулся – в щели между косяком и филёнкой просматривалась часть стеллажей. Укрытие ненадёжное, но всё же что-то. Пока Йонс возится с поиском данных, можно отсидеться в чатике. Сделать вид, что просто заглянул прикупить пару пистолетов.

– Какое? – проскрипела фигура.

– А какое есть?

– Разное, – продавец не торопился идти на контакт.

Сзади зашуршало. Отчётливый стук шагов донёсся сквозь приоткрытую дверь. 

Джи поднялся, разворачиваясь к выходу. Потёртый пластик дверного полотна едва заметно подрагивал в такт приближающейся поступи. Джи сощурился, руки сами собой сжались в кулаки. Нужно выиграть время. Йонс ещё не закончил.

– Если ничего не берёшь, проваливай, – протрещал из-за спины забытый продавец.

Комната вдруг расплылась, смялась и скомкалась. Что-то резко толкнуло Джи вперёд, прямо на грязноватую филёнку. Он выбросил перед собой руки – но ладони прошли сквозь дверь и, потеряв равновесие, он вылетел в проход между стеллажами.

Прямо под ноги рослому хмырю в рабочем халате.

– Так вот кто тут безобразничает, – прогудел хмырь. И замахнулся.

Первый удар Джи пропустил. Носок ботинка врезался ему в рёбра, что-то хрустнуло, в груди разлилась тошнотворная боль. Сердце дрогнуло и затрепыхалось.

– Думал втихаря здесь поразнюхивать? Не выйдет!

Джи скорчился, пытаясь втянуть в лёгкие воздух. Со второй попытки это удалось. Он прижал колени к животу, следя краем глаза за ногами в потёртых ботинках.

– Любопытство не порок…

Ботинки приближались – неровно, дёргано, будто одна нога запаздывала. На толстые подошвы налип мелкий мусор, мыски побелели от пыли.

– Не порок, а большой грех!

Нога поднялась. Не дожидаясь нового удара, Джи схватил её за лодыжку и дёрнул.

Потеряв равновесие, хмырь рухнул на пол с высоты немаленького роста. Ближайший стеллаж содрогнулся, задребезжал плохо закреплёнными болтами. В воздухе разлился отборный мат.

Джи успел подняться на колени, когда удар в висок отбросил его на железные полки. В глазах потемнело. Он попытался собраться, ускорить свои движения, как это делают все «дети ночи», но обнаружил, что тут это не работает. Вирт уравнивал людей с их нечеловеческими братьями. В виртуальном пространстве сильнее был тот, кто был опытнее. И здесь перевес оказывался явно на стороне хмыря.

– Не почитаю ни измену, ни изменников [1], – прорычал здоровяк, – уж не знаю, где та крыса, что тебя сюда привела…

Руки в серых пятнах схватили Джи за ворот и приподняли. Лицо хмыря оказалось прямо напротив – всё то же мутное марево, за которым не угадывалось ни единой черты.

– Но настоящий друг прирежет тебя спереди! [2]

Хлыщ вдруг вздрогнул. Хватка ослабла, разжавшиеся пальцы соскользнули с рубашки Джи. Здоровяк закатил глаза и осел на пол, а из-за его спины выступила худая фигурка полубурята с увесистым томом в руке. 

– Йонс! Какого чёрта ты тут делаешь? – прошипел Джи, вставая.

– А мне надо было просто сидеть и смотреть на это весёлое представление? – огрызнулся нетсталкер.

– Я просил подстраховать в реале, а не лезть в виртуальный мордобой! Ты нашёл то, о чём я говорил?

– На… 

Голос Йонса прервался. В ушах зашумело, воздух натянулся плотной звенящей струной. Ряды стеллажей всколыхнулись, пошли рябью, дрожа и теряя цвета – пока не пропали в сгущающемся мраке. И всё поглотила тьма.

---

[1] Ориг.: «Люблю измену, но не изменников» (Юлий Цезарь).

[2] «Настоящий друг зарежет тебя спереди» (Оскар Уайльд).

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: