Глава 15

– Йонс, это Джи. Мой… – едва уловимая заминка, – мой старый друг.

В тесной комнате, заваленной железным хламом и заставленной гудящими системниками, было душно. Йонс, уткнувшийся в консоль, стрельнул во вновь прибывшего узкими глазами, что-то буркнул и отвернулся. Джи бесцеремонно разглядывал парня. На вид тот едва вышел из школьного возраста. Тощая фигурка, ершащиеся чёрные волосы, маленькие уши, плотно прижатые к голове. За левым ухом поблёскивал крохотный разъём, по шее змеилась серебристая татуировка.

– Идём, – Ю мотнула головой в сторону второй двери.

Джи последовал за китаянкой. Они миновали закуток размером с собачью конуру и оказались в неожиданно просторном помещении без окон, служащем, по-видимому, сразу и кухней, и гостиной, и спальней. Один его угол отгораживала грязноватая клеёнчатая занавеска. Вдоль стен теснились тумбочки, пара столов, двухъярусная кровать, шкафы, поставленные друг на друга корпуса системников и плетёные из пластиковых лент корзины. На стеллажах мирно уживались тарелки, пачки растрёпанных журналов и коробки с запчастями.

– Йонс не слишком любит гостей, – сообщила Ю, возясь со старой электроплиткой, – но с этим придётся примириться. И ему, и нам. 

Джи бросил сумку на пол и осторожно присел на табурет.

– Ты давно его знаешь?

Должно быть, Ю уловила в невинном вопросе что-то такое, что заставило её повернуться. Тонкие брови взлетели над округлившимися глазами.

– У него есть пара, – сообщила она невпопад, возвращаясь к плитке.

– Пара?

– Пара, – повторила Ю, акцентируя слово, – ладно, сам поймёшь. 

– Он не из наших, – Джи не стал уточнять, но китаянке, похоже, это и не требовалось.

– Нет, – она водрузила на плитку железный кофейник. По комнате расплылся кисловатый запах дешёвого суррогата.

– Но дело своё знает отлично, – продолжала Ю, поворачиваясь, – мы с ним уже с год живём и, поверь, это один из лучших нетсталкеров во всём Китай-городе.

Джи промолчал, оглядывая китаянку. В ней трудно было узнать прежнюю хрупкую актрису. Копна смоляных волос исчезла – абсолютно гладкий череп блестел смугловатой кожей. На затылке затейливо сплетались пучки тонюсеньких цветных проводов, вживлённых под слой эпидермиса, лоб украшали потёртые вирт-очки. Провода, спускавшиеся ниже плеч, были yнизаны бусинами, в их растрёпанных кончиках запутался бисер. На смену строгим платьям пришли свободные полувоенные брюки и разношенная борцовка, облепившая аккуратную грудь, в ушах болталось с полдюжины разнокалиберных колец. И только глаза остались прежними – внимательными, острыми, настороженными. Вишнёвые омуты, то темнеющие до черноты, то пылающие светлым, почти алым. Беспокойные озёра под сенью недлинных пушистых ресниц.

– Ты – его пара? – неожиданно для себя спросил Джи.

Китаянка вздрогнула. Зашипел убегающий кофе. Ю торопливо отвернулась, сдёрнула кофейник с плиты.

– Мы ведь живём вместе, – её руки быстро орудовали куском ткани, смахивая с раскалённой поверхности сухую коричневую пыль, – а они никогда так не делают. Пары.

Последнее слово она произнесла так, словно речь шла об омерзительном ядовитом гаде.

– Побудешь тут немного – освоишься, – Ю вынула из шкафа пару чашек, – я соображу что-нибудь перекусить. Душ там, если захочешь освежиться. Сегодня есть горячая вода.

Она кивнула в сторону занавески.

– Ты ведь так и не встретила Андриана, да? – помолчав, спросил Джи. – Он не разыскал тебя.

– Твой Старший? – ниточки-брови взлетели вверх, – нет. Он должен был прийти по мою душу, но что-то запаздывает – на пару сотен лет. Или, может, это всего лишь красивая сказочка, чтобы заставить меня убраться подальше. Не ходи в лес, Красная Шапочка, там ждёт тебя большой зубастый волк…

– В Лондоне тебе было небезопасно. 

Ю фыркнула.

– Но, кажется, тоска по Подземному городу гложет не только Мастера, – закончил Джи.

– С чего ты взял? – равнодушно спросила китаянка.

– Просто смотрю вокруг, – Джи потёр лоб ладонью, – послушай, Ю… 

– Да брось, – перебила китаянка, – я не скучаю по тем катакомбам. Да, когда-то меня там приняли, но после Рождества – сам знаешь – всё изменилось. Всё меняется, когда вспоминаешь про свои интересы. Люди – святые эгоисты, им всегда кто-то должен. И об этом нельзя забывать, если живёшь с ними. Я забыла. И меня перестали принимать – с тех пор, как Мастер стал твоим Младшим, я превратилась в парию. Все как-то разом запамятовали, что это я привела тебя в город. Их благодарности хватало только на то, чтобы тыкать меня носом в неудачу с дневниками Стефани. И в то, что я преследовала исключительно собственные цели, хотя в чём эти цели заключались, никто из них не смог бы сказать.

Ю перевела дух. Глубоко вздохнула.

– Город перестал быть моим домом задолго до того, как я его покинула. А ваша с Мастером лаборатория была просто жилищем. Временным прибежищем. Таких мест много, и все их оставляешь без сожаления. 

Китаянка разлила кофе по кружкам.

– Теперь мой дом здесь. Может показаться тесным, но ты не обманывайся. По местным меркам у нас с Йонсом королевские апартаменты.

«Нас» резануло слух.

– А как же дома в центре? – в памяти всплыли одинаковые серые «свечки».

– Ты когда-нибудь планировал прикупить астероид? – вопросом на вопрос ответила Ю.

Джи хмыкнул, принимая из рук китаянки кружку с дымящимся напитком. 

– Электричество здесь, считай, дармовое, и это хорошо, – продолжала Ю, садясь напротив, – а вот всё остальное почти неподъёмно, включая продукты. И это, как ты понимаешь, плохо.

– Но всё-таки ты здесь, – подвёл черту Джи, поднося кружку к носу. Кофе отдавал мокрыми опилками.

– Я нашла свои горы, – помолчав, сказала Ю. – Те самые, из моего видения. Это Тибет, Джи. Как я и думала. Моя вторая родина. Там я очнулась в раскрывшейся капсуле. Четыре тысячи лет назад…

Она аккуратно отпила из кружки и облизнула губы острым язычком.

– Тогда он выглядел иначе – чище, моложе… Мы состарились вместе с ним. Я и горы. Мы изменились. Нас изменили. Мы очень стары, Джи, и не нам перекраивать этот мир… Мы можем только пытаться за ним успеть. 

Ю пригладила узкой ладонью топорщащиеся проводки, похожие на радужные дреды.

– Сейчас моё место здесь. Я достаточно долго жила среди тибетских пиков, но даже там, где обитают только ламы, к одинокой девушке находится много вопросов. Особенно если она не торопится превращаться в одинокую бабушку.

– Хочешь что-то хорошо спрятать – прячь на самом видном месте, да? 

– Именно, – Ю мелко улыбнулась, – я хочу жить своей жизнью. Вот Йонс. Через час я приготовлю ему обед. Если он попросит, мне нужно будет помочь с сортировкой файлов или обработкой базы. Вот и всё, что я должна. Думаешь, это скучно?

Жемчужные зубки Ю хищно блеснули.

– Это самая лучшая жизнь, которой только можно пожелать, – отрезала она, словно не замечая, что Джи и не пытается спорить, – а вселенскую ответственность пусть засунут себе в задницу те, кто выдумал этот проклятый «Гнозис». Я тысячи лет была куклой в чьём-то паршивом плане, и теперь хочу получить свой профит. Пожить – впервые за всю эту чёртову вечность. Пожить для себя и вот для Йонса хотя бы – а не для абстрактного человечества, которое и моего сломанного ногтя не заслуживает.

– Возможно, ты права, – спокойно сказал Джи.

Ю приоткрыла рот, но припасённая тирада так и осталась неозвученной, споткнувшись о внезапное согласие.

– Мы все прошли через многое, – продолжал Джи, – но Гнозис – это и есть наша жизнь. И мы не можем сбежать от него.

– Можем, – жёстко обрубила Ю, – я уже это сделала.

Воцарилось молчание. Джи глотнул остывший кофе, который на запах оказался намного лучше, чем на вкус. Ю застыла напротив, потемневшие глаза превратились в чёрные щёлочки. Блеснула в свете потолочной лампы тусклая тату, едва заметная на смуглой коже – две змеи, сплетающиеся телами в серебристую ленту, от левого плеча через ключицу.

– Сколько раз? – спросил Джи.

– Включая те смерти, которыми я обязана тебе? – скривилась китаянка.

– Можешь и их посчитать, – кивнул Джи, – так сколько?

– Четыре, – процедила Ю, – по одной на полвека. Достаточно, как полагаешь?

– Раз в сто реже, чем всю жизнь до этого, – игнорируя её ехидство, констатировал Джи, – но останься ты с нами в Нью-Йорке – можно было бы избежать и их.

– Ага, – Ю порывисто встала, – только раз в пару дней дохнуть вам на потеху. Скажи мне, каково это – погружать нож в живую женскую плоть?

Джи, прищурившись, посмотрел на китаянку.

– Возбуждает? – резко бросила Ю, шагнув к холодильнику, – взывает к жизни древние инстинкты?

В её руке возникла запотевшая стеклянная бутылка.

– Может, мне стоило бордель у вас открыть? «Грохни шлюху», а? Уникальный аттракцион, убийство в момент оргазма – никакой ответственности, легальный кайф. Только плати.

Ю сдёрнула пробку и глотнула, запрокинув голову. Кольца в ушах качнулись.

– Мне дела нет до ваших экспериментов, – сообщила она, прислоняясь спиной к холодильнику и в упор глядя на Джи, – я только хочу попасть в момент запуска «Гнозиса» и отменить всю эту операцию к чертям. И шею сломать тому, кто её выдумал. А пока твой Младший работает над своей Машиной, я буду спокойно и очень скучно жить. Ты меня понял?

– Я тебя понял, – Джи щёлкнул ногтем по опустевшей кружке, – но сначала нам придётся немного подсуетиться.

Ю не глядя вынула вторую бутылку, протянула Джи.

– Вы с Мастером, в общем-то, неплохие ребята, – сказала она, – получше многих, с кем мне приходилось иметь дело. Жаль, что с ним так вышло. Мы с Йонсом постараемся помочь, но – в рамках разумного. Мне-то плевать на последствия, но для Йонси они могут оказаться непоправимыми.

– Конечно, – Джи откупорил бутылку и вдохнул кисло-пряный запах рисового пива, – но ведь это и в твоих интересах тоже. Чтобы Мастер возобновил свою работу.

– Само собой, – кивнула Ю, – иначе бы тебя сейчас здесь не было.

Разговор не клеился. Джи прихлёбывал неожиданно вкусный сладковатый напиток и разглядывал комнату. Помигивающая плоская лампа на потолке придавала и без того хаотичной обстановке оттенок сюрреализма. Ю молчала, отвернувшись. Её ровный профиль не выражал ничего – так мог бы смотреть человек, которому наскучило общество собеседника. Который устал от этого общества и давно исчерпал темы для разговоров… но никак не тот, с кем встречаешься после многолетней разлуки.

Мы не виделись без малого два века – и нам нечего сказать друг другу…

– Говоришь, горячая вода – подарок судьбы? – Джи поставил пустую бутылку на стол и поднялся.

– Мы врезались в общедомовую систему водоснабжения, – зачем-то сообщила Ю, – но мощности бойлера на всех не хватает. Пользуемся по очереди.

– Что ж, тогда не буду упускать своего невероятного везения.

Ю кивнула, отправила свою бутылку в набитый почти доверху мусорный пакет и вынула новую.

– Все прибамбасы в шкафчике. Можешь взять бритву Йонса, он не обидится, – она помедлила, – а, и вот ещё что…

Ю шагнула к одному из стеллажей и, порывшись в коробках, протянула Джи простые затемнённые очки со слегка погнутой дужкой.

– Надо было сразу… У тебя ведь нет AR-импланта, – полувопросительно сказала китаянка.

Джи качнул головой:

– Нет. И никаких других тоже.

– А они у вас вообще приживаются? – Ю хмыкнула.

– По-разному бывает, – Джи взял у китаянки очки.

– Ну, я-то свой не выключаю никогда. Пользуйся. Модель старая, но всё же спасает, – Ю кивнула на очки и вернулась к пиву, показывая, что лимит гостеприимства исчерпан.

За клеёнчатой занавеской обнаружилась просторная душевая кабина с полуматовыми стеклянными стенками. Регулятор на попытку уменьшить прозрачность не среагировал, и Джи, усмехнувшись, плотнее задёрнул клеёнку.

Вода оказалась не горячей, но приятно тёплой. Одежда, ещё сырая после вояжа от посадочной площадки до квартиры, устроилась на крючках. Слабые из-за плохого напора струи мягко ласкали плечи. Джи подставил лицо под воду, фыркнул и надел очки.

Кабинка дрогнула и преобразилась. Вместо сколотого кафеля заблестел итальянский мрамор, выбоины превратились во вздыхающие живые орхидеи, а на стене взамен дешёвого шкафчика появилось огромное зеркало, отразившее поджарую, подтянутую фигуру, на которой не было ничего, кроме затемнённых очков.

– Перебор, – пробормотал Джи, касаясь орхидей. Те под его пальцами затрепетали, пошли рябью. Рука, скользнув сквозь дышащие цветы, упёрлась в шершавую от известкового налёта стену.

– Думаешь?

Джи резко повернулся, капли воды разлетелись веером.

В шаге от него стояла Ю. Брызги оседали на её фиолетовом кимоно, небрежно перевязанном широким поясом.

– Я всегда считал, что хоть насчёт Китая ты не лжёшь, – Джи прищурился. Бегущая сверху вода покрывала линзы мелкой пылью.

– Я не лгу.

Голос Ю звучал странно, будто пропущенный через сломанный мегавокс. Джи протянул руку – пальцы прошли сквозь китаянку и ухватили воздух.

– Я сама программировала расширение реальности, привязанное к этим очкам, – Ю улыбнулась, склонив голову набок, – орхидеи и кимоно смотрятся лучше, чем грязная плитка, разве не так?

– Значит, спину ты мне не потрёшь.

– Нет. Но могу поговорить.

– А до этого мы чем занимались? – хмыкнул Джи.

– Я тебя слышу, – китаянка ответила не сразу, – всё, что ты говоришь, через беспроводную сеть поступает прямо в мой мозг. Модуль очков связан с AR-имплантом в моей голове. Я отвечаю тебе мысленно, а очки трансформируют этот сигнал в звуковые сигналы, которые слышишь только ты. Надеюсь, не надо объяснять, что картинка тоже видна только тебе.

– Если я не пользуюсь этой хренью, это не значит, что я не в курсе, как работает дополненная реальность, – Джи отвернулся и начал втирать в волосы шампунь.

– Ты спрашивал, что такое пары.

– Самое время об этом рассказывать, – пробурчал Джи сквозь потёки мыльной воды.

– Пары не живут вместе. Но встречаются в вирте или в общей программе дополненной реальности. Это открывает куда более широкие возможности, чем при настоящем контакте, особенно – когда есть специальные приспособления.

– Чудный экскурс, – Джи отбросил назад мокрые волосы.

– В паре можно быть таким, каким хочешь. Вот что ценно.

Кимоно фиолетовым каскадом заструилось к ногам китаянки.

– Ты всегда будешь выглядеть для партнёра безупречным, – монотонный голос неприятно царапал слух, – никаких гадких мелочей… досадных, как запудренный прыщик на лбу… ничего, что собьёт удовольствие от наслаждения друг другом.

Ю повернулась спиной. На гладкой коже раскинулись узоры светящихся татуировок – пламенеющие драконы, лазурные птицы, неистовые серебристые дельфины… 

– По одному символу свободы на каждый прожитый год, – сказала Ю, – до очередной смерти…

Джи шагнул из-под струй душа к китаянке. Ладонь легла на смуглую кожу, накрыв светящихся зверей – фигура Ю дрогнула, зарябила, по спине пробежали полоски помех.

– И никаких напоминаний о «Гнозисе», – тихо добавила китаянка. 

Пальцы продолжали скользить вдоль позвоночника – там, где раньше бугрилась уродливо вырезанная надпись. Кожа вздрагивала, мерцала и вспыхивала яркими пикселями.

– Хочешь, чтобы я пришла?..

Изящные ступни смяли кимоно. Повернулась маленькая округлая голова с серьгами-кольцами в ушах, качнулся хвост радужных проводов на затылке.

– Нет.

Очки с мягким шлепком приземлились в душевой поддон. Голос в голове утих. Орхидеи исчезли, иллюзорный мрамор уступил место потрескавшейся реальности. Фигура Ю растворилась во влажном воздухе.

Джи открыл дверцу дешёвого шкафчика.

И никаких напоминаний.

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: