Глава 18

Йонс проснулся только к рассвету. Крохотное окошко на потолке – забранное плексигласом отверстие между двумя листами фанеры, которое Джи поначалу принял за тусклый плафон, – едва начало наливаться утренней голубизной, когда полубурят заворочался на кровати. Джи потянулся – после проведённой на полу ночи снова заныло зажившее ребро. Ю, курившая у плитки в одной борцовке и стрингах, какое-то время прислушивалась к мычанию и стонам, потом затушила окурок о тумбу и решительно выволокла юного алкоголика из постели за шиворот.

– Пойдёшь на диагностику, – сообщила она.

– Нуу, – занудил Йонс, промаргиваясь и вытирая глаза кулаками, – ладно тебе, деньги, что ль, лишние? Мне ж надо только чуток этого…

– «Этого» не будет, – отрезала Ю, сдвигая в сторону пластиковые корзины.

За пирамидой корзин обнаружилось грязно-белое «яйцо» высотой в человеческий рост. Ю приложила ладонь к гладкой поверхности, и передняя часть «яйца» отъехала в сторону, открывая мягко освещённый ложемент.

Под внимательным взглядом китаянки Йонс понуро поплёлся к «яйцу».

– Учти – сотрёшь результаты или попробуешь смухлевать, мало не покажется, – предупредила Ю, набирая команды на вмонтированной в сдвижную дверцу панельке.

Полубурят смолчал, видимо, покорившись судьбе. Ю помогла ему устроиться на продавленном ложементе, поправила широкие эластичные захваты на субтильной фигурке парня.

– Расслабься, – китаянка быстро коснулась губами лба Йонса и захлопнула дверцу.

«Яйцо» чуть слышно загудело и налилось матовым тёплым свечением. 

– Полчаса, – сказала Ю, поворачиваясь. 

Джи сел. Достал из-под себя изжёванную рубашку, служившую постелью. Мелькнула ленивая мысль перебраться на опустевшую койку полубурята.

– Что это за зверь?

– «Диагност», – Ю зевнула – широко, смачно, продемонстрировав два ряда ровных мелких зубов, – автоматизированная диагностическая единица. Подключена к единой медицинской базе данных. Платишь – она тебя обследует и ставит диагноз. Платишь ещё раз – она скачивает программу лечения и превращается в доброго доктора. Такая себе скорая помощь и больничка в одной упаковке. Напечатает тебе хоть таблетки, хоть бинты, хоть инвалидную коляску. Свой 3D-принтер, своя ячейка «матора», привязанная к общему хранилищу. Хранилище в ведении Тяньбай. Вообще на редкость полезная штука этот «диагност». Не у всех они есть.

– А что делать тем, у кого нет? – хмыкнул Джи.

– Ну, – китаянка дёрнула плечом, – залезть в поисковик. Тяньбай отслеживает все запросы. Если повезёт, может подкинуть полезной инфы, дать подсказку. Но это редко бывает. Зато уж если тебе взбредёт в голову поискать, что входит в состав С-4, будь уверен – и часа не пройдёт, как за тобой приедут. И настойчиво поинтересуются.

– Занятно, – Джи набросил рубашку и поёжился – по полу тянуло холодом. – А себя ты этим «диагностом» проверяла?

Китаянка ответила не сразу. Джи уже собрался повторить вопрос, когда Ю негромко сказала:

– Ты знаешь, я ведь ни разу не умирала своей смертью.

Холодный пол вдруг показался ледяным.

– Что?..

– Старость, – продолжала Ю, – я не знаю, что это такое. Меня убивали голод, насилие или болезни, но ни разу не убивал возраст. И с тех пор, как я здесь… Ведь это две сотни лет, а я всё та же. Мы не меняемся, Джи. И мы обречены умирать от чужой руки.

Китаянка подняла на него вишнёвые глаза.

– Разве не так?

В комнате повисла тишина, нарушаемая только лёгким гудением «диагноста».

Разве не так?

Джи молча смотрел мимо Ю. А кто был причиной его смертей до той жизни, в которой он впервые встретил Ли? И почему его воспоминания о тех временах тонут в тумане, что это – следствие рекомбинации? Джи задумчиво перевёл взгляд на тонкий силуэт китаянки. Её память хаотична из-за множества перерождений. Так разве не могли и его перерождения – если они были – повлиять на его воспоминания? Если были… Но это значит, что Ю не застрелила его тогда в Подземном городе – иначе бы он погиб, забыв всё, что с ним было. Забыв Ли.

– Я не знаю.

Ю шевельнула припухшими губами, но ничего не сказала. Отвернулась и прошла к плитке, подхватив со стеллажа банку с кофе. Щёлкнула крышка, потянуло горьким ароматом. Оливковая кожа Ю поблёскивала в лучах потолочной лампы – острые локти, облитые белёсым светом плечи. Гладкие бёдра и упругие округлости под узким треугольничком стрингов.

Джи взял с кровати покрывало и бережно, словно хрупкую статуэтку, укрыл плечи Ю тонкой тканью.

– Свари мне покрепче, пожалуйста.

Китаянка кивнула, помешивая густой напиток в закопчённой джезве. Сквозь плексигласовую дырку в потолке сияло утреннее небо.

Джи присел на кровать, поглядывая на гудящее «яйцо» диагностической системы. Йонс ничего не знает о том, кто такая Ю. Может, это и к лучшему – чем меньше вопросов, тем меньше проблем. Малец умён, но, видимо, недостаточно наблюдателен, чтобы замечать странности в поведении своей подруги. Джи перевёл взгляд на разноцветный затылок Ю. Оговорки. Резкие перемены настроения. Эксцентричные поступки. То же самое демонстрировал и Андриан перед тем, как навсегда исчезнуть. Критическое накопление информации – возможно, у Ю этот процесс сглажен из-за сбоев в памяти. Но Наблюдатели, живущие сотни и тысячи лет, неизбежно должны быть подвержены тому же эффекту, что и «дети ночи». Перегрузка. Возможно, в механизм рекомбинации заложена и частичная утрата памяти – как попытка справиться с этим эффектом. Значит, способность к перерождению должна быть свойственна всем Наблюдателям… иначе сам «Гнозис» теряет смысл. Но что если утрата воспоминаний – сбой? Ошибка? В этом не меньше логики… Но и не больше, ведь если все Наблюдатели утрачивают память, зачем они вообще нужны? А если помнят всё – сходят с ума… И в том, и в другом случае операция заведомо провальна. Что это, чья-то злая шутка? 

Джи потёр глаза – веки жгло, будто под них насыпали песка. Мерно урчащий овал «диагноста» напомнил о капсулах Торбьёрна и Эллы. Если бы они были живы… Они или кто-то ещё из Наблюдателей. Возможно, это помогло бы понять, в чём причина странностей Ю – в избытке информации, в ошибочной (или запланированной?) утрате воспоминаний при перерождении? И что, следовательно, грозит ему, да и есть ли в этом всём хоть какая-то закономерность – хоть какая-то толика здравого смысла в этом чёртовом «Гнозисе»…

В руки ткнулась горячая чашка. Китаянка присела рядом. Покрывало сползло с её плеча, открыв аккуратную ключицу с серебристым узором татуировки.

– К чему мы идём? – неожиданно для себя спросил Джи. – Ты говорила мне о войнах, когда ничто не предвещало их начала. Ты же помнишь, что будет, хотя бы и смутно… Куда мы движемся, Ю? Что нас ждёт?..

Китаянка отпила из своей чашки. Вишнёвые глаза смотрели в никуда – долго, не моргая. Аккуратный профиль казался отлитым из бронзы.

– Крах, – наконец сказала она. 

***

«Яйцо» выплюнуло Йонса ровно через полчаса. Вогнутая дверца мягко отъехала в сторону, и полубурят вывалился из расстегнувшихся захватов. Задремавший было парень сонно хлопал глазами и раздувал ноздри, принюхиваясь. Ю сунула ему под нос кружку с кофе.

– Выпил, умылся и пошёл за консоль, – распорядилась она, изучая результаты анализов на дисплее «диагноста», – лечить твой абстинентный синдром будем позже.

Парень не возражал. Выхлебал кофе, поплескался за цветастой занавеской и без единого слова покинул кухню.

– Пусть работает, – сказала Ю, как только за Йонсом закрылась дверь, – я пока изучу, что тут предлагается. 

– Что может предложить современная медицина, кроме хорошей таблетки от похмелья? – хмыкнул Джи.

– У Йонси серьёзные проблемы, – помолчав, сказала китаянка, – печень, почки. Вся эта дрянь, что он жрёт… Этот мелкий засранец ухитрился себя едва не угробить уже годам к пятнадцати. 

– Я могу помочь, – осторожно предложил Джи.

В лице Ю не дрогнул ни один мускул.

– Если я захочу завести комнатную нежить, – сказала она, продолжая листать показания, – я сообщу.

Джи пожал плечами и включил SMP. Наручный «помощник» барахлил – то ли ему не нравилась постоянная сырость, то ли сказывалась близость вендиго. В почтовом ящике не нашлось ничего интересного. Сесил по-прежнему молчала, дом исправно отсылал стандартные отчёты и периодически жаловался на скуку, избирая для этого весьма поэтичные выражения. Джи просмотрел очередной доклад, изобилующий витиеватыми фразами о чахнущих стенах и невыразимом одиночестве, и зевнул. Вот уже три месяца «мамаша с автоматом» маялась от безделья – никто не пытался взломать её защиту, некому было и заказывать кофе, и читать нотации о вреде близкого общения с вооружёнными незнакомцами. Но затевать переписку с тоскующим ИИ было бы верхом безумия.

Новости радовали меньше. Официальная и неофициальная пресса продолжала жевать проблему с HAARP’ами. Сеть пестрела однотипными заголовками – «Ещё одна установка выведена из строя» и «Руководство программы сообщает о сбоях в работе энной станции». Логгеры против обыкновения сообщали немногим больше остальных. Кому-то из малоизвестных удалось взломать почтовый ящик одного из менеджеров программы HAARP – оказалось, что верхушка проекта рвёт и мечет, но не может понять причину внезапных отказов оборудования. «Оно просто перестаёт выполнять наши команды», писал менеджер, «как будто сознательно отказывается работать». 

После обнародования этих сообщений малоизвестный логгер проснулся знаменитым, а сеть накрыло волной паники. Кто-то пустил слух о скором ледниковом периоде. Ещё через сутки логгер проснулся в наручниках, верхушка проекта HAARP покаянно подала в отставку, а производители тёплой одежды и консервов утроили выпуск продукции.

Не все, впрочем, пытались решить проблему запасов законным образом. Сводки полицейских управлений в десятках стран сообщали о многократно участившихся кражах. Тащили всё – от шуб до бесперебойников. Взламывали монтировками, резаками и вирусами, обчищая и виртуальные, и реальные полки. На фоне шумихи всё это выглядело логичным и даже невинным.

SMP заморгал, спроецированные на ладонь строчки подёрнулись рябью. Джи тряхнул запястьем – Крошка ещё раз мигнула дисплеем и отключилась.

– Попались!

Сквозь открытую дверь прилетел торжествующий вопль Йонса. Секунду спустя на пороге нарисовался сам потомок коренных бурятских народов – взъерошенный более обычного и непривычно взбудораженный.

– Я их подцепил! – заявил он, решительно обходя Ю на пути к вожделенному холодильнику, – всё-таки старина Йонси не лыком шит!

Восторги, впрочем, поутихли, едва парень дотянулся до дверцы.

– Йогурты? – проныл он, – да вы издеваетесь?

Ю, до того старательно изображавшая непоколебимый бастион между юным пьяницей и едой, фыркнула и отступила.

– И ради этого я старался? – Йонс уныло повертел в руках упаковку с кисломолочкой.

Вышло так по-детски обиженно, что Джи едва не расхохотался. Китаянка как-то странно кашлянула. 

– Смирись, – посочувствовал бедняге Джи, – расскажи лучше, кого ты там подцепил.

– Ваших супер-секретных хакеров, – фыркнул полубурят и вскрыл пакет с йогуртом.

Прошлым вечером Йонс разослал по вычлененным е-майлам ряд сообщений, предлагая купить якобы украденные у «Dynamics» разработки. Парень не шифровался, отправляя письма от своего сетевого имени. И это сработало.

– Имя Йонси кое-что да значит, – хвастался полубурят. Довольная интонация совершенно не вязалась с кривящимся от йогурта лицом.

Репутация молодого нетсталкера сыграла ему на руку. На сообщения откликнулись семь человек разной степени заинтересованности. Йонс сразу уточнил, что данные находятся на защищённом физическом носителе, и что он передаст его только при личной встрече. Никаких посылок, курьеров и третьих лиц. На свой страх и риск. Не устраивает – проходите, не задерживайтесь.

– Они готовы, – сообщил полубурят, метко швыряя пустую пачку мимо мусорного ведра, – обработаны и подогреты, бери да кушай.

Ю покосилась на мальчишку, но тот как ни в чём не бывало вытирал ладонью губы. Джи усмехнулся.

– Ну хорошо. С кого начнём?

Благодарю за внимание! Возможно, вас заинтересует: